Эволюционный держите шаг?!

Репортаж так же размещен на официальном сайте профильного комитета Госдумы РФ: читать.

Более 250 участников собралось 12 ноября на организованные Комитетом Госдумы РФ по образованию и науке парламентские слушания «Правовое обеспечение государственной регламентации образовательной деятельности: проблемы и пути решения». Ректоры и проректоры российских вузов, руководители федеральных и региональных министерств и ведомств, представители депутатского корпуса, экспертных и общественных организаций, работодателей… Слушания объединили представителей едва ли не всех основных акторов – государственных и общественных структур, ответственных за развитие отечественной системы обеспечения и гарантии качества образования. Представляем нашим читателям краткий обзор их позиций и предложений.

 

Майская инициатива:хроника событий

Масштабное мероприятие в стенах Госдумы РФ продолжило череду обсуждения темы оценки качества высшей школы, вновь ставшей предметом горячих дискуссий и громких заявлений. Кратко напомним хронологию событий.

В мае 2018 года состоялось совместное заседание Ассоциации «Глобальные университеты» и Ассоциации ведущих университетов, где было заявлено о необходимости создания новой системы государственной аккредитации. Предложенный пакет изменений довольно обширен и радикален. Так, основу новой системы должна составить трехуровневая модель государственной аккредитации: базовая (первично выдается и отзывается вместе с лицензией, дает право готовить бакалавров), продвинутая (присуждается после независимой оценки результатов студентов и дает право на магистратуру) и аккредитация ведущего вуза (выдается по результатам независимого аудита и международной экспертизы, дает право на аспирантуру). Кроме того, предложено отказаться от существующей ныне бинарной шкалы оценивания в пользу более дифференцированной, уточнить или ввести новые критерии оценки качества, усилить экспертные комиссии за счет представителей ведущих вузов, учебно-методических объединений и работодателей, проверять качество подготовки в виде независимого тестирования студентов второго-третьего курсов по пяти-шести ключевым предметам, провести в 2018-2020 годах эксперимент по апробации новой модели.

Позже участники заседания обратились с письмом на имя Президента РФ, в котором изложили свою позицию, а также просьбу о создании межведомственной рабочей группы для уточнения и согласования необходимых изменений.

В конце августа президентское указание о создании группы было получено, и к середине сентября распоряжением главы Рособрнадзора утвержден ее персональный состав. Председателем и сопредседателем группы стали руководитель Рособрнадзора С. Кравцов и министр науки и высшего образования РФ М. Котюков, заместителями – замминистра науки и высшего образования РФ М. Боровская и президент РСПП А. Шохин. Значительную часть группы составили ректоры ведущих российских вузов, представители федеральных ведомств, в ведении которых действуют профильные образовательные организации, а также руководители различных подразделений Рособрнадзора.

Первое заседание рабочей группы состоялось 10 октября, собраться во второй раз планировалось в конце ноября. Однако больше сообщений о встрече ни в ноябре, ни в декабре 2018 года в прессу не поступало.

 

«Не справляется целое юридическое управление…»

Открывая парламентские слушания, председатель Комитета ГД РФ по образованию и науке Вячеслав Никонов обозначил основные болевые точки обсуждаемой темы.

– Мы ставили много мировых рекордов. После распада Советского Союза поставили мировой рекорд по увеличению количества вузов, число которых выросло в четыре раза. Затем поставили еще один рекорд, правда, уже по сокращению вузов.

Тем не менее, по словам главы думского комитета, такая работа по прекращению деятельности тех вузов, чья деятельность в основном заключалась «в сборе средств и выписывании дипломов», была абсолютно необходима, поскольку «терпеть дальше псевдообразование в нашей стране было совершенно невозможно». И, кстати, именно этот момент – избавление высшей школы от организаций-профанаторов – ставят в заслугу действующей системе образовательного надзора даже самые жесткие ее критики. Однако ряд критических позиций, высказанных в течение года на различных площадках представителями образовательного сообщества, был поддержан и участниками ноябрьских парламентских слушаний. Прежде всего речь идет о забюрокраченности самих процедур аккредитации и контроля.

– Очень часто можно слышать такое мнение, что при проведении процедур государст­венной регламентации в большей степени рассматриваются формальные характеристики, а не результаты деятельности образовательной организации, что это связано со значительной административной нагрузкой, что проведение любой процедуры оборачивается необходимостью «возить грузовиками» документы. Причём, думаю, ни у кого нет больших сомнений, что такой объем просто физически прочитать не под силу, включая авторов этих документов. Поэтому смысл подобных процедур вряд ли можно считать безусловным, – резюмировал В. Никонов.

Главу думского комитета поддержали его коллеги-депутаты. Член комитета по образованию и науке, куратор действующего при комитете Экспертного совета по высшему образованию Гаджимет Сафаралиев, перечислив накопленные системой регламентации недостатки – отсутствие приоритетов развития и неумение учитывать интересы участников образовательного процесса, непрозрачность процедур, несовершенный подход к отбору экспертов, бюрократическая нагрузка, – заострил внимание и на том, что у вузов «фактически отсутствует возможность исправления замечаний, выявленных экспертами в процессе государственной аккредитации образовательной деятельности». По мнению депутата, в итоге на сегодняшний день действующая система является, скорее, репрессивным инструментом, а не действенным и гибким регулятором качества образования.

Первый заместитель председателя комитета Госдумы РФ по образованию и науке Олег Смолин полагает, что современная процедура аккредитации оценивает по преимуществу качество оформления документов, нежели реальное качество образования, приведя примечательный пример:

– Один мой давний знакомый, ректор, говорил, что в 90-х годах его вуз вообще работал без юриста, а сейчас не справляется целое юридическое управление. Мало того, многие перед предстоящей аккредитацией сокращают сетевое обучение, базовые кафедры, поскольку по этим позициям очень трудно документально правильно отчитаться. Для меня очевидно, что ситуацию надо менять. Главное же – не принимать таких методов лечения, которые могут оказаться хуже самой болезни. Принцип «не навреди!» нам необходимо соблюдать.

О предложенных методах расскажем чуть ниже, пока же несколько слов о позиции Рос­обрнадзора.

 

«Вопрос теперь: что дальше?»

Выступивший перед участниками парламентских слушаний глава Рособрнадзора Сергей Кравцов повторил ключевые моменты, озвученные им и на первом, октябрьском заседании межведомственной рабочей группы. Кратко охарактеризовав этапы развития российской системы государственной регламентации образовательной деятельности (например, о том, что «взрывной» рост числа вузов в свое время позволил решить определенную задачу – «чтобы выпускники школ не оказывались на улице»), он привел следующие данные. К 1 сентября 2013 года в стране действовали 566 государственных и 518 негосударственных вузов, плюс филиальная сеть – 998 филиалов государственных и 523 филиала негосударственных вузов. К началу 2018 года количество имеющих государственную аккредитацию организаций высшего образования в России сократилось, составив 484 головных вуза и 428 филиалов в государственном секторе, 149 вузов и 81 филиал – в негосударственном.

– Многие вузы оспаривают лишение аккредитации, но 99 процентов таких дел нами выиграно, что подтверждает правомерность требований службы в этом направлении, – прокомментировал руководитель Рособрнадзора, добавив еще одну цифру: совокупный объем средств, вращавшихся в лишенном аккредитации сегменте образования, оценивается от 65 до 70 млрд. рублей.

При этом, как заметил С. Кравцов, при необходимости в каждом регионе создавался центр по поддержке и переводу студентов в более благополучные образовательные организации, поэтому никаких массовых протестных студенческих акций не последовало.

Итак, действующие правовые нормы и аккредитационные процедуры позволили очистить образовательное поле от недобросовестных или слабых организаций. Однако теперь и сама федеральная служба встала перед дилеммой.

– Вопрос теперь: что дальше? Достаточно ли тех мероприятий или требуется совершенствование? – признался руководитель Рособрнадзора.

Причем при поиске ответов недостаточно общих слов, которые констатировали бы проблемы. Судя по развитию многомесячной дискуссии, здесь определенный консенсус достигнут: наличие проблем системы оценки и гарантии качества признается теперь уже всеми сторонами дебатов. Необходимы вполне конкретные алгоритмы.

– Если мы говорим по поводу сокращения документооборота, должны понимать, требовать ли, допустим, у вуза заключение МЧС либо Роспотребнадзора? – привел пример С. Кравцов. – Требовать или не требовать наличие программ при лицензировании? То есть мы должны понимать, какие документы смотрим, а какие не требуем. Это нужно обсуждать. («Сокращать те документы, которые говорят о процессе, и сохранять те, которые говорят о результатах, характеризующих реальное качество образования», – такой алгоритм предложил в своем выступлении депутат О. Смолин.)

Глава Рособрнадзора обозначил несколько процедурных аспектов, по его мнению требующих пересмотра и развития: избыточный перечень документов; низкая активность ведущих вузов для формирования экспертного пула; недостаточная вовлеченность в процедуры госаккредитации института профессионально-общественной аккредитации; несоответствие оценочных средств вузов требованиям ФГОС, что не позволяет в ходе госаккредитации корректно установить уровень освоения обучающимися образовательной программы; несоответствие структуры подготовки региональным рынкам труда. Предлагаются службой и варианты решений: например, снизить избыточность документооборота можно за счет внедрения цифровых технологий. Заинтересовать ведущие вузы в более активном участии в аккредитационных экспертизах поможет, например, помимо прочих мер, включение показателей, характеризующих качество научно-исследовательской деятельности вуза. А адекватному измерению и оценке качества подготовки поспособствуют мониторинги трудоустройства выпускников или разработка оценочных средств ведущими в своей профессиональной области вузами и УМО.

 

Революция vs эволюция?

Однако, помимо названных выше проблем прикладного характера, есть вопросы, скажем так, из категории «бинарных оппозиций», требующие принципиального решения. В своем докладе С. Кравцов их также обозначил. Упомянем два – вызвавших живую полемическую реакцию других участников слушаний.

– Первый вопрос: революция или эволюция? То есть мы отказываемся от того, что сделано, и строим что-то новое, либо совершенствуем те процедуры и механизмы, которые есть? – обратился к залу глава Рособрнадзора. – Второй вопрос: категоризация. Надо ли разделять вузы на несколько групп, о чем сейчас вновь много говорится. Это тоже вопрос для обсуждения, но я напомню: у нас уже было разделение образовательных организаций на институты, академии и университеты, но мы от него однажды уже ушли.

Здесь стоит пояснить позицию самого Рос­обрнадзора. Как известно, с 2015 года – по поручению Президента РФ и под эгидой Открытого правительства – велась работа над проектом закона о государственном и муниципальном контроле и надзоре, в котором были бы определены структура функций и полномочий контрольных и надзорных органов на федеральном, региональном и муниципальном уровнях. В рамках ее распоряжением Правительства РФ (№559-р от 1.04.2016) в основу новой системы надзора и контроля закладывалась риск-ориентированная модель, в соответствии с которой субъекты контрольно-надзорной деятельности распределяются по «категориям риска», определяющим, в том числе, периодичность и уровень контроля. И хотя образовательная деятельность до сих пор не внесена в перечень видов деятельности, где запланировано введение «умного контроля», судя по публичным выступлениям представителей Рособрнадзора полуторагодовалой давности, законодательное оформление внедрения риск-ориентированной модели в сфере образования ожидалось. По крайней мере, Рособрнадзор к этому, видимо, активно готовился: «У нас подготовлена новая модель контрольно-надзорной деятельности. Мы хотим перейти к некому постоянному мониторингу, который бы выявлял те вузы, которые надо проверять», – цитировали информагентства слова С. Кравцова в июне 2017 года. После майской инициативы Ассоциации «Глобальные университеты» и Ассоциации ведущих университетов идея внедрения риск-ориентированной модели в сфере образования вновь озвучивается. Теперь уже в итоговом протоколе ранее упомянутого первого, октябрьского заседания Межведомственной рабочей группы, где предписано «рассмотреть вопрос о целесообразности применения риск-ориентированных подходов при процедуре государственной аккредитации».

Надо сказать, что идею поддержали в своих выступлениях и некоторые участники парламентских слушаний, полагая, что риск-ориентированный подход сможет стать действенным инструментом и для снижения документооборота, общей бюрократической нагрузки при проверочных процедурах образовательных организаций, и для снижения финансовых затрат, и для перехода от cанкционной к превентивно-профилактической модели регламентации и контроля в области образования. Так что в проекте итоговых Рекомендаций участников парламентских слушаний записан пункт с обращением в адрес Правительства РФ «организовать разработку риск-ориентированной модели государственной регламентации образовательной деятельности, учитывающей в том числе результаты мониторинга эффективности вузов».

Стоит в заключение отметить и то, что системное внедрение риск-ориентированных подходов в образовании – сфера для России, во-первых, совершенно новая, во-вторых, имеющая свою непростую специфику: все-таки распределить субъекты образования по «классам риска» сложнее, чем сделать это в сфере, скажем, пожарной безопасности, где критерии опасности более однозначны. Неслучайно в тех же рекомендациях отмечено, что «применение риск-ориентированного подхода при осуществлении государственного контроля и надзора в сфере образования является принципиально новым механизмом, кардинально меняющим (подчеркнуто нами. – Прим. ред.) основные цели и задачи всей контрольно-надзорной деятельности уполномоченных органов исполнительной власти». Не значит ли это, что все-таки вместо эволюционного, мягкого и поэтапного развития процедур регламентации, приверженность к которому высказали многие участники парламентских слушаний, систему ожидают довольно революционные изменения?

Из последних новостей по теме: 1 декабря 2018 года Д. Медведев подписал распоряжение о создании при Правительстве РФ рабочей группы для подготовки предложений по совершенствованию системы государственного и муниципального контроля и надзора. Как сообщается, возглавил рабочую группу вице-премьер – руководитель аппарата правительства К. Чуйченко, среди членов рабочей группы – курировавший ранее реформу контрольно-надзорной деятельности экс-министр по вопросам Открытого правительства М. Абызов. Возможно, в результате нового раунда подготовки реформы контрольной деятельности в России, образовательная деятельность все-таки будет включена в перечень направлений, где надзор будет осуществляться по риск-ориентированной модели. При таком развитии событий, вероятно, стоит прислушаться и вот к такому мнению экспертов: «В случае принятия подобного нормативного правового акта следует ожидать, что образовательные организации будут вынуждены в кратчайшие сроки пересматривать подходы к построению внутренних систем оценки и управления качеством образования. Необходимо будет экстренно разрабатывать методики работы с рисками <…> Потребность в заблаговременной подготовке к переходу на риск-ориентированную модель управления качеством образования представляется вполне очевидной. Основой для нее должна явиться глубокая научно-методическая проработка соответствующих вопросов с выработкой практических рекомендаций для организаций, функционирующих в системе образования Российской Федерации» [1].

 

Минобрнауки РФ:«Эксперимент целесообразен!»

Заместитель министра науки и высшего образования РФ Марина Боровская, представляя на слушаниях позицию своего ведомства, прежде всего отметила:

– На разных этапах развития мы должны опираться на наработанный опыт. И с этой точки зрения, безусловно, все инструменты оценки качества, в разное время созданные, нам интересны и полезны.

Процедура государственной аккредитации в текущем виде сформировалась в 2010 году и за прошедшие годы существенно не менялась, в отличие от самих ФГОС, предполагающих довольно значительную академическую свободу образовательных организаций для формирования гибких и адаптивных образовательных траекторий. Сегодня развиваются дистанционные образовательные технологии, сетевое сотрудничество, внедряются онлайн-курсы, развивается академическая мобильность. Более того, появилась группа вузов, получивших право разрабатывать и утверждать самостоятельно образовательные стандарты, а перед вузами-участниками проекта «5-100» поставлена задача вхождения в топ ведущих мировых научно-образовательных центров. Многообразие появившихся образовательных форматов и практик объективно привело к ситуации, когда действующие процедуры оценки к учету этой новой реальности оказались не готовы. Поэтому нужны новые механизмы, подходы и критерии, которые позволили бы эти изменения объективно увидеть и адекватно оценить. При этом важны показатели, которые оценивали бы не только академические параметры развития образовательной организации.

– Задача университета сегодня – не просто привлечь лучших студентов, успешно осваивающих образовательную программу. Важный критерий – востребованность полученных знаний на рынке труда, и мы сейчас обращаем много внимания на решение этой задачи, – отметила М. Боровская.

Еще один важный, с точки зрения министерства, аспект – развитие информационной открытости образовательной организации. И это не просто декларативное заявление. Информационная открытость должна стать одним из важных инструментов, которые министерство предполагает активно использовать в ходе соответствующего эксперимента по апробации модели оценки качества с участием вузов, имеющих право разрабатывать собственные стандарты. Идею проведения такого эксперимента, предложенную двумя университетскими ассоциациями, головное ведомство считает целесообразной. (В отличие, например, от Рособрнадзора, глава которого здесь же, на слушаниях, поделился своими сомнениями в его необходимости. Более предпочтительно, полагает С. Кравцов, развитие в логике риск-ориентированных подходов, а эксперимент может обернуться простой попыткой некоторых ведущих университетов пусть временно, но выйти из системы госрегламентации. Тем не менее в проекте итоговых рекомендаций парламентских слушаний пункт с предложением Правительству РФ «рассмотреть вопрос о проведении эксперимента по разработке и апробации усовершенствованной модели оценки качества высшего образования» зафиксирован.) В рамках проведения эксперимента министерство также планирует использовать результаты мониторингов: эффективности, трудоустройства выпускников, приемной кампании, экономической устойчивости, данные международных рейтингов.

– Мы уже сегодня близки к тому, чтобы сформировать единый мониторинг, который позволил бы нам увидеть качество университетов или отдельных образовательных программ и направлений подготовки, – проинформировала участников слушаний М. Боровская.

 

«Пятьдесят оттенков» качества

– Я специально посчитал: сейчас десятки всевозможных мониторингов. Поэтому огромное спасибо от всех за единый, – откликнулся президент Ассоциации негосударственных вузов России, ректор РосНОУ Владимир Зернов. Затронул он и тему категоризации вузов:

– По каким критериям предлагается относить вузы к той или иной категории? Назовите хотя бы часть таких критериев. Здесь, в зале, присутствует немало руководителей негосударственных вузов. При каких условиях эти вузы могут попасть в категорию ведущих? Полагаю, что ни при каких.

Депутат О. Смолин высказался без обиняков:

– Коллеги, я представляю в Государственной думе российскую провинцию. Так вот, у нас в Сибири предложение делить вузы на сорта однозначно оценивают так – образовательный колониализм.

Проблему затронул и проректор НИУ ВШЭ Сергей Рощин:

– На самом деле вузы уже поделены на своего рода касты: есть два университета с особым статусом, есть федеральные университеты, национальные исследовательские, опорные вузы. Рамки такого деления жесткие: например, очень хороший Воронежский университет никогда не станет федеральным, а Санкт-Петербургский политех никогда не получит особый статус, как у СПбГУ, – поддержал представитель «Вышки» скептицизм ректора РосНОУ, одновременно предложив интересное решение.

– Если мы уйдем от бинарной системы оценивания качества к градуированной системе оценки образовательных программ, то те вузы, которые сейчас находятся вне таких каст, смогут развивать и продвигать свои программы, получившие высокие оценки, а это может стать важнейшим механизмом для развития. Ведь что делает бинарная оценка? С одной стороны, объявляет одинаково «плохими» и тех, у кого действительно совсем все плохо, и тех, у кого есть определенные недочеты. А все остальные объявляются хорошими, хотя у этой «хорошести» может быть «пятьдесят оттенков». По сути дела, бинарная оценка и вузу не задает стимулов для развития, и внешние аудитории – будь то работодатели, абитуриенты, профессиональное сообщество – не получают необходимых сигналов, как и куда продвигается тот или иной университет.

Не менее острой, по мнению С. Рощина, является проблема ФГОС. Да, за последнее десятилетие в этой сфере многое сделано, отечественная высшая школа получила возможность реализовывать гибкие, без излишней унификации образовательные программы: «очень важное преимущество». Но это достоинство зачастую обращается в недостаток: ФГОС стали настолько общими, что проверить, какие конкретные знания усвоил студент, становится почти невозможно:

– Поэтому очень важно двинуться в сторону дополнения существующих федеральных образовательных стандартов базовым ядром дисциплин, знаний, компетенций. И нам необходимо будет выработать, как это описать, чтобы мы могли выстроить систему оценки знаний, которые получают студенты по той или иной образовательной программе. Ведь это и является, собственно говоря, тем результатом, который нас всех интересует – интересует страну, работодателей и, таким образом, является предметом регулирования и контроля. Мне кажется, сейчас это вопрос номер один, потому что как бы мы ни совершенствовали процедуры регламентации, без разрешения этого вопроса можем уйти только в совершенствование проверки бумаг, а не знаний.

При этом отдельной серьезной темой является проблема оценки образовательных программ, имеющих новаторский характер, относящихся к сфере передовых исследовательских фронтиров. Как подобные программы оценивать «на соответствие ФГОС», которых может даже еще не существует? Конечно, подобные случаи не носят массовый характер, но если уж страна делает ставку на инновационное развитие, формальные подходы и регламентационная буквалистика для такого развития совершенно противопоказаны.

С неожиданной стороны взглянул проректор НИУ ВШЭ и на планы по переводу бумажного документооборота на электронный:

– С чем мы рискуем столкнуться? С тем, что пресловутый «грузовик с бумагами» будет заменен на условный «грузовик со сканами». Ведь если объем требуемой отчетности останется прежним, электронный формат сильно ничего не поменяет. Речь, мне кажется, должна идти о другом – о важнейшем требовании со стороны государства: образовательные организации должны быть прозрачны в своей деятельности.

Информационная открытость вкупе с современными технологиями обработки больших данных – только такой подход, уверен С. Рощин, позволит снять проблему отчетности, которая сегодня отнимает у вузов громадные человеческие и временные ресурсы. И, кстати, рекомендация в адрес правительства «закрепить нормативно использование открытых данных в качестве основного источника информации о деятельности образовательных организаций» внесена в проект итогового документа парламентских слушаний.

Категорически «за» сохранение института государственной аккредитации высказался ректор Финансового университета при Правительстве РФ Михаил Эскиндаров:

– Казалось бы, как ректор я должен приветствовать отмену всякого рода регламентации. Нет, считаю, что отодвигать государство от контроля над качеством образования нельзя ни в коем случае. Другое дело, что существующую форму аккредитации необходимо совершенствовать: обучать экспертов, привлекать к процедурам представителей разных заинтересованных сторон, больше ориентироваться на оценивание качества выпускников, то есть на «выходе» из вуза, а не «входе». Ещё лет семь назад я предлагал через «Российскую газету», чтобы для вузов, занявших в мониторинге ведущие места, процедура аккредитация проходила в более упрощённом варианте. Давайте обращать внимание на те вузы, где есть серьёзные проблемы, где есть недостатки, которые надо выправлять.

Пожалуй, уместным завершением этой главы послужат слова М. Эскиндарова, с которых он начал свое выступление:

– Знаете, что прямо сейчас обсуждают в мессенджере? Текст плаката, когда-то вывешенного на стене Стелленбосского университета в ЮАР. Я зачитаю: «Уничтожение любой нации не требует атомных бомб или использования ракет дальнего радиуса действия, требуется только снижение качества образования и разрешение обмана на экзаменах учащимися. Пациенты умирают от рук таких врачей, здания разрушаются от рук таких инженеров, деньги теряются от рук таких экономистов и бухгалтеров, справедливость утрачивается в руках таких юристов и судей. Крах образования – крах нации». В ЮАР это понимают. Понимают ли у нас? К сожалению, не всегда…

 

«Будем тихо стоять в ожидании…

…когда нас посчитают, и дальше – закроют или не закроют? Помогите нам в законодательном плане! Отраслевые вузы – системообразующие, важные для развития и процветания страны». Эта цитата из выступления одного из участников парламентских слушаний пусть и эмоционально, но довольно точно передает то, насколько чувствительно тема оценки качества и грядущих здесь изменений воспринимается отраслевыми вузами. «Отраслевики» доказывают, что специфика их деятельности должна быть учтена.

– Если ввести предлагаемые аккредитационные критерии оценки качества – например, по среднему баллу ЕГЭ зачисленных на первый курс или по публикационной активности, – это означает, что нужно просто закрыть все отраслевые учебные заведения. Так прокомментировал директор Административного департамента Министерства транспорта РФ Константин Пашков.

– Потому что входной критерий у нас совершенно другой: ключевым фактором приема наших абитуриентов является заключение медицинской комиссии. А баллы ЕГЭ для нас – довольно умозрительное понятие, поскольку, с нашей точки зрения, молодые люди, поступающие в транспортные образовательные организации, должны оцениваться не на «входе», а на «выходе», в том числе куда конкретно они потом идут работать. Мы предлагаем серьезно продумать эти моменты. Я утверждаю, что все 17 наших транспортных вузов, по факту, тоже ведущие университеты, потому что отвечают международному законодательству, все проходят профессиональную аккредитацию в части получения пилотского свидетельства, или рабочего диплома моряка, или удостоверения о допуске на железнодорожном транспорте. Просто по-другому они не попадут на эти рабочие места.

По-прежнему остро стоит вопрос реализации непрофильных специальностей (и не только в отраслевых вузах). По словам главы комитета В. Никонова, обращения в Госдуму РФ по поводу лишения госаккредитации непрофильных, но позволяющих вузу выживать программ едва ли не самые частые. Затронул эту тему и представитель Минтранса.

– Мы не перестаём и будем говорить: для нас они все профильные: и юристы, и экономисты… Нам говорят: вы их плохо готовите, они не такие. Но мы – как работодатели, как те, кто отвечает за транспорт в стране, – говорим: они такие, они нас устраивают. Но нас не слышат. Получается, что образование существует ради образования?

– Ясно, что надо помогать системе, а не просто выводить какие-то специальности для обучения, пусть даже в самых ведущих университетах. В МГУ не научат специалистов по речному хозяйству. Ну не научат, сколько бы им мест ни выделить! Это действительно так, – резюмировал В. Никонов.

Переместить акценты при оценке деятельности отраслевых образовательных организаций с качества «входа» на качество «выхода» – пожалуй, это общее мнение выступивших на слушаниях представителей профильных вузов. Так, ректор Московского государственного университета технологий и управления им. К.Г. Разумовского Валентина Иванова от имени Ассоциации пищевых университетов предложила ввести в систему оценивания деятельности вузов критерии, фиксирующие взаимодействие вузов с работодателями. И если по критерию среднего балла ЕГЭ поступивших на первый курс те же пищевые вузы (для приема требуются баллы ЕГЭ по физике и химии) действительно вряд ли оказались бы в лидирующем университетском топе, то по уровню партнерства с работодателями они, наверняка, многим бы дали фору. Здесь сделана ставка не просто на «участие работодателя в выпускном государственном экзамене», а на более тесное взаимодействие: скажем, когда выпускные квалификационные работы делаются по заказу предприятия с последующим внедрением в производство. В том же Разумовском университете, по словам ректора, на дневном отделении уже «все сто процентов пишут выпускные квалификационные работы по заказам предприятий».

 

Прививки от болезней роста

По данным Рособрнадзора, общее количество реализуемых в настоящее время направлений подготовки – 46 068 в 1 949 образовательных организациях. Понятно, что при таких масштабах проверять, обеспечивать и гарантировать качество образования только силами государства невозможно. Поэтому становление и развитие в России системы независимой внешней оценки качества – одно из направлений национальной образовательной политики. И это закреплено в ряде правовых документов, в том числе в законе об образовании. Как любой молодой институт система имеет свои болезни роста, и об этом не раз говорилось на парламентских слушаниях:

– Главная проблема – чтобы в процессе борьбы с шарашками в сфере высшего образования не возникли новые шарашки на ниве оценки качества образования. Уже нужна система оценки тех организаций, которые этим заняты, – заметил глава комитета В. Никонов.

В международной практике одним из важных инструментов противодействия распространению недобросовестных агентств является процедура «аккредитации аккредитаторов»: когда сами агентства, дорожащие своей репутацией, каждые пять лет добровольно проходят жесткую проверку международных высоко­профессиональных экспертов. На этот момент обратила внимание исполнительный директор Гильдии экспертов в сфере профессионального образования, заместитель директора Национального центра профессионально-общественной аккредитации Галина Мотова. В своем выступлении она обозначила три важных момента:

– Нигде больше в мире нет такой множественности форм аккредитации. И сейчас велик соблазн кардинального пересмотра процедуры государственной аккредитации, вплоть до радикальной: например, совмещения госаккредитации с лицензированием или даже ее отменой. Но революционный подход здесь может быть более опасен, нежели эффективен: государственная аккредитация до сих пор в глазах общественности выступает гарантом «общественно значимого блага», вызывает доверие абитуриентов, студентов, родителей к аккредитованным программам. Поэтому необходим план действий по постепенной передаче функций по оценке качества образования независимым авторизованным аккредитационным организациям – в соответствии с четко определенными требованиями и критериями, – чьи решения, что важно, будут вызывать доверие.

Далее Г. Мотова обратила внимание на опасность возможных подмен:

– Безусловно, задача в гармонизации образовательных и профессиональных стандартов не вызывает сомнений. Но строгая ориентация на профессиональные стандарты и только на удовлетворенность работодателей, да еще и подмена профессиональной академической экспертизы оценкой только объединениями работодателей – это опасный путь. На наш взгляд, в этом случае может случиться ситуация превращения университетов, по сути, в колледжи. По нашему глубокому убеждению, высшее образование должно в большей степени не столько обслуживать экономику, сколько создавать ее и развивать.

Третий момент. Как известно, Россия с 2003 года является страной-участницей Болонского процесса. В 2015 году состоялась очередная встреча министров стран-участниц, где были определены их обязательства – дать возможность своим учреждениям высшего образования проходить аккредитацию в любом аккредитационном агентстве, зарегистрированном в Европейском реестре EQAR, независимо от того, является оно национальным или зарубежным. Решения зарегистрированных агентств должны признаваться национальными правительствами. Начиная с 2018 года, информация об аккредитованных образовательных программах и вузах заносится в единый Европейский реестр аккредитованных программ и отражается в приложениях к диплому, что предполагает автоматическое признание полученного образования всеми странами-участ­ницами Болонского соглашения. Это могло бы стать для России неплохим подспорьем, учитывая взятый страной курс на масштабное расширение экспорта российского образования. Однако в отношении системы оценки и гарантии качества нормы международного права до сих пор не стали частью российской правовой системы.

– Отсюда у нас два предложения. Первое: закрепить нормативно, что российские образовательные организации и образовательные программы могут получать аккредитацию в российских, иностранных и международных организациях, зарегистрированных в международных реестрах согласно соглашениям Российской Федерации, в которые она входит. Второе: признавать в качестве государственной аккредитации результаты международной оценки программ, в частности, аккредитацию в признанном аккредитационном агентстве, зарегистрированном в международных реестрах в соответствии с международными соглашениями Российской Федерации. Таким же образом признавать в качестве госаккредитации устойчивые – не менее двух лет – позиции образовательной организации в первой сотне признанных мировых институциональных и предметных рейтингов.

 

Депутатские наказы

И в заключение краткий обзор предложений депутатов по некоторым ключевым темам парламентских слушаний.

Общую позицию и предложения действующего при профильном комитете Экспертного совета по высшему образованию озвучил Г. Сафаралиев. В первую очередь при проведении государственной аккредитации целесообразно использование дифференцированного подхода.

– Полагаем, что необходимо проводить проверки в зависимости от степени риска работы организаций с передачей подконтрольных субъектов с минимальным риском деятельности в сферу саморегулирования и уведомительного характера. Необходимо формирование разных методик проверки, в зависимости от уровня университета: может быть базовая, средняя, продвинутая для ведущих университетов, при этом право выбора методики следует предоставить образовательной организации, которая желает получить эту аккредитацию, – прокомментировал Г. Сафаралиев.

Целесообразен, считают эксперты, и переход от бинарной шкалы оценки качества образовательных программ к балльной (градуированной), которая учитывала бы разную степень выполнения образовательной организацией требований к качеству образовательных программ.

Любопытное предложение высказал в своем выступлении О. Смолин:

– Концепция закона «Об образовании» в редакции 1992 и 1996 годов была простой: независимая аттестационная служба принимает выпускные экзамены, и, если половина студентов сдают эти выпускные экзамены, вуз получает аттестацию, а по результатам аттестации, соответственно, аккредитацию. Всё! Не знаю, готово ли сейчас образовательное сообщество вернуться и к такой версии, обсуждая самые разные варианты, которые перенесли бы центр тяжести с формальных процедур на оценку реального качества образования.

– Основной упор, конечно, надо делать на то, чтобы аккредитационная деятельность ориентировалась на конечный результат, на качество образования, – подвел итоги слушаний председатель комитета В. Никонов. – Безусловно, нужно дебюрократизировать этот процесс. И необходимо дополнять процедуры государственной регламентации деятельности образовательных организаций различными общественными формами. Вот, собственно, основные направления и выводы, которые мы должны сделать из сегодняшней дискуссии.

Марина Брылякова.

P.S. Вернуться к теме и обсудить накопившиеся проблемы регламентации образовательной деятельности других уровней – школ, учреждений СПО, ДПО – депутаты намерены в 2019 году.