Качество образования: чего мы хотим?

Сегодня очень много и на всех уровнях говорят о качестве образования. Но позвольте спросить: а какое качество образования мы хотим и какое нужно России? Очевидно, которое позволит в культурном отношении развивать самобытную культуру страны, не замыкаясь в национально-государственных рамках и будет соответствовать требованиям развивающейся экономики. Здесь не может быть никаких стандартов, в том числе и общих европейских – внутри Европы каждая страна развивает систему образования с учетом своего исторического опыта и национальной культуры. В отношении запросов экономики однозначного ответа нет.

Масштабы подготовки кадров

В отношении системы профессионального образования (начального, среднего и высшего) в обществе сложились различные точки зрения, часто противоречивые, частично мифологизированные и вместе с тем отражающие реальную ситуацию. Рассмотрим некоторые из них.

В России подготавливается много молодежи с высшим образованием. Действительно, за последние двадцать лет в этой области сделан существенный рывок. Данные сравнительной статистики (МСКО¹) показывают – по численности обучающихся Россия среди стран ОЭСР вышла на первое место. В системе среднего, высшего и послевузовского образования обучалось 10 021,4 тыс. человек, или в расчете на 10 тыс. населения – 706 человек². Для сравнения отметим, что этот показатель для Великобритании составляет 389 человек, для Германии – 277, для Франции – 344, для Италии – 344 человек. Если смотреть только по высшему образованию, то для России этот показатель составляет 525 человек, Великобритании – 287, Германии – 237, Франции – 247, Италии – 335 человек.

Отметим, что это огромное достижение России последнего времени, которое поддерживает престиж нашего государства. В культурном сообществе сложилось устоявшееся мнение, что образование есть высшее благо и его много не бывает. Поэтому высказывание о том, что у нас слишком много обучающихся в системе высшего образования, в принципе не верно. Однако, признав образование за высшее благо, мы не только можем, но и должны рассмотреть вопрос о структуре высшего образования, структуре профессиональной подготовки, востребованности кадров экономикой страны и структуре этой востребованности.

Структура профессионального образования

В настоящее время численность экономически активного населения относительно уровня образования и возраста, по данным выборочного обследования населения, характеризуется данными, отраженными в таблице 1.

Для сравнения возьмем возрастные группы в возрасте 25-34 года и 45-54 года. Разница между ними 20 лет – «возраст» новой России. Процент лиц с высшим образованием возрос с 25,6 до 32,9 – на 7,3 процента; процент лиц со средним профессиональным образованием сократился с 28,4 до 23,1 – на 5,3 процента; процент лиц с начальным профессиональным образованием сократился с 19,7 до 17, 7 – на 2 процента. Таким образом, налицо увеличение обучающихся с высшим образованием и сокращение лиц со средним и начальным профессиональным образованием.

Как оценить эту тенденцию? Если ориентироваться на экономику, базирующуюся на знаниях, то такая тенденция допустима и, может быть, даже желательна. Но если учитывать, что реальных сдвигов в направлении экономики, базирующейся на знаниях, в стране нет, и, возможно, страна займет нишу индустриально развитой, то востребованность в кадрах специалистов со средним и начальным профессиональным образованием резко возрастет. Заметим также, что в экономически развитых странах процент лиц, получающих среднее профессиональное образование, остается достаточно большим (табл. 2).

Следует отметить, что в 2008 году из числа выпускников учреждений начального профессионального образования (498,3 тыс.) получили направление на работу 308,2 тыс. человек, продолжили обучение на следующем уровне – 56,1 тыс., призваны в ряды Вооруженных Сил – 60,8 тыс., предоставлено свободное трудоустройство – 60,4 тыс. человек. Приведенные данные показывают, что значительная часть выпускников учреждений начального профессионального образования испытывает трудности в трудоустройстве. Об этом же свидетельствуют данные по безработице. В частности, безработных среди имеющих основное общее образование и ниже – 14,5 процента; среди имеющих среднее (полное) общее, начальное профессиональное и послесреднее невысшее – 7,4 процента; среди имеющих среднее профессиональное – 4,6 процента; среди имеющих высшее и послевузовское профессиональное – 2,8 процента. Так, видно, что тенденция к снижению числа лиц, получающих начальное профессиональное образование, подкрепляется и экономическими факторами. Высокий процент безработных среди лиц, получивших начальное профессиональное образование, показывает, с одной стороны, недостаточную ориентированность этой системы на рынок труда, с другой – низкий уровень квалификации выпускников.

Выше уже отмечалась тенденция роста численности студентов в российских вузах: начиная с 2000 года и в течение последующих лет количество студентов в процентном отношении возросло на 62,5 процента. При этом следует развеять миф, что в основном это увеличение произошло за счет негосударственных образовательных учреждений: численность студентов в НОУ в процентном соотношении в 2000 году составляла 9,9 процента, в 2008 году – 17,3 процента, то есть менее одной пятой общего числа студентов. В это же время число студентов, обучающихся с полным возмещением затрат на обучение в государственных вузах, возросло с 34,4 процента в 2000-2001 годах до 54 процентов в 2008-2009 годах. Вообще, сама по себе ситуация, когда в одном вузе, в одной студенческой группе учатся студенты за счет бюджета и студенты, оплачивающие свое обучение, достаточно проблематична. Она провоцирует целый ряд негативных моментов в высшей школе, в том числе и коррупцию, которая с введением ЕГЭ и без того уже пустила корни на уровне общеобразовательной школы.

Подготовка кадров для инновационной экономики

В данной статье нас интересует проблема подготовки кадров для инновационной экономики. Как увеличение числа студентов сказывается на этом процессе? Следует отметить, что в лучшем случае – никак. Дело в том, что увеличение числа студентов произошло в основном по экономическим, юридическим, социально-политическим и другим гуманитарным специальностям. Вузы воспользовались правом университетской автономии и диверсифицировали реализуемые образовательные программы, увеличивая количество востребованных гуманитарных образовательных программ за счет сокращения числа обучающихся по фундаментальным, техническим и технологическим программам. Это привело к сокращению числа преподавателей по данным направлениям и как следствие – к ослаблению научного потенциала в этих областях. Следовательно, можно констатировать сокращение потенциальных возможностей для подготовки высококвалифицированных кадров для инновационной экономики.

Основным уровнем подготовки кадров научных специалистов являются аспиранты. Общая численность аспирантов с 2000 по 2008 годы увеличилась со 117,7 тыс. до 147,7 тыс. человек, но увеличение произошло в основном за счет опять же гуманитарных направлений. К этому надо добавить низкий уровень эффективности работы аспирантуры. Так, в 2008 году с защитой кандидатской диссертации аспирантуру окончили 26,2 процента. Причем в научно-исследовательских институтах этот уровень составил 15 процентов, в высших учебных заведениях – 28,1 процента. Здесь мы наблюдаем парадоксальный факт: казалось бы, в НИИ, тесно связанных с производством, условия для научной работы должны быть лучше, чем в вузах, но результаты показывают обратное. И это снова ставит вопрос о возможностях подготовки кадров для инновационной экономики.

В чем причина? Одна из них заключается в объемах финансирования. Внутренние затраты на исследования и разработки в процентах к валовому внутреннему продукту (ВВП) в течение последних десяти лет (1999-2009) находились в пределах 1,00-1,25 процента (с пиком в 2003 году – 1,29). Много это или мало? Интересны в этом отношении данные международных сопоставлений. Ассигнование на исследования и разработки из средств государственного бюджета в миллионах долларов США (в расчете по паритету покупательной способности национальных валют) в России увеличились с 5977,1 в 1995 году до 21 150,5 в 2009 году; в Великобритании – с 8799,5 до 16 5316,5; во Франции – с 13 264,4 до 17 011; в Японии – с 14 285,7 до 31 072,5³. Эти данные показывают, что ассигнования на исследования и разработки из средств государственного бюджета в России сравнимы с ассигнованиями в Великобритании, Франции, Японии, существенно уступая Германии и США.

В этот же период число патентных заявок в России увеличилось с 22 202 в 2005 году до 41 849 в 2008 году; в Великобритании – с 27 521 до 23 379 (с пиком 32081 в 2001 году); в Германии – с 46 158 до 62 417; в США – с 228 142 до 456 321; во Франции – с 5896 до 16 705; в Японии – с 368 831 до 391 002. Таким образом, число патентных заявок в патентные ведомства страны в России, в разы уступая США и Японии, тем не менее сопоставимо с Великобританией, Францией и Германией.

Но если посмотреть на поступление патентных заявок на изобретения в Европейское патентное ведомство, картина выглядит по-другому: в России число заявок в 2007 году составило 281, в Великобритании – 5422, в Германии – 23 929, в США – 31 908, во Франции – 8421, в Японии – 20 657.

Еще более показательны цифры поступлений от экспорта технологий и выплат по импорту технологий (в млн. долларов США): в 2009 году (или ближайшие годы) в России они составили 618,2 и 1619,0 соответственно; в Великобритании – 39 632,7 и 24 538,9; в Германии – 56 176,1 и 46 424,0; в США – 89 056,0 и 55 807,0; во Франции – 9 117,3 и 8 379,6; в Японии – 21 531,6 и 5 805,4. Вывод: нам практически нечего продавать, и мы мало покупаем передовых технологий. Отсюда вопрос: а существует ли в России инновационная экономика?

Посмотрим, что говорит по этому поводу статистика⁴ (табл. 3).

Как видно из таблицы, совокупный уровень инновационной активности организаций (возьмем наиболее благополучный 2010 год) определяется в 10 процентов, технологическая инновационная активность – 8,5 процента, организационная – 3,3 процента, маркетинговая – 2,6 процента. При этом наиболее высокой инновационной активностью отмечаются организации, находящиеся в федеральной собственности. Таким образом, развеивается миф о том, что частный собственник более эффективен в отношении инноваций. В целом российская экономика еще не перешла на инновационный путь развития. Интенсивность затрат на технологические инновации в 2006 году составила 1,28 процента, в 2008 – 1,39 процента, в то время как, например, в Германии она составила в эти же годы 2,93 процента и 2,86 процента, во Франции – 2,23 процента (2006). Удельный вес затрат на исследования и разработки, выполненные собственными силами, в общих затратах на технологические инновации в России составил в 2006 году 9,5 процента (в 2008 году – 10,0 процентов). Сравним: в 2006 году во Франции – 68,4 процента, в Швеции – 62,8, в Германии – 43,9 процента. Эти данные показывают, что предприятия и организации в России не стремятся вкладывать собственные средства в технологические инновации – в этом состоит главная причина замедленного перехода на инновационную экономику. Очевидно, у них к этому нет соответствующей мотивации и отсутствуют действенные стимулы.

Что же в этой ситуации можно сказать о подготовке кадров для инновационной экономики? Подготовить такие кадры, ориентируясь только на усилия вузов, невозможно. Но и считать, что в этой ситуации вузы освобождаются от ответственности за подготовку таких специалистов, было бы неправильно. Без объединения усилий вузов с предприятиями, активно проводящими инновационную политику, проблема вряд ли разрешима.

Перспективы

В последние годы Министерство образования и науки РФ проводит определенную работу, призванную обеспечить качество подготовки выпускников вузов. Это единый комплекс мер, связанный с введением двухуровневой системы образования, разработкой новых федеральных государственных образовательных стандартов и реструктуризацией вузов на федеративные, национально-исследовательские и сохраняющие прежний статус. Положительно оценивая такую деятельность, следует отметить и существенные недостатки.

Прежде всего в переходе на двухуровневую систему обучения. Большинство вузов до настоящего времени не осознало качественного различия в подготовке бакалавров и магистров. В мировой практике различается, готовятся ли они для науки или практической деятельности. У нас утверждены ФГОС, не разделяющие этих двух направлений. Нет должной ясности и прозрачности в финансировании магистерских программ и в определении вузов, которым будут даны госзадания на подготовку магистров.

При разработке Федеральных государственных образовательных стандартов не было проявлено должной координации между Минобрнауки РФ и Минздравсоцразвития РФ, которое по трудовому законодательству отвечает за разработку квалификационных требований. В результате требования к уровню подготовки выпускников вузов не всегда совпадают с квалификационными. Формально в этом случае выпускникам вузов нельзя присваивать квалификации и допускать до работы. Одновременно следует отметить, что действующие квалификационные требования устарели и не стимулируют переход к инновационной экономике.

В настоящее время идет активная работа по привлечению объединений работодателей к разработке профессиональных стандартов. Очевидно, эти стандарты должны соответствовать квалификационным требованиям или должны стать квалификационными требованиями.

Большую надежду следует возложить на федеральные и национально-исследовательские университеты. Они получили право вести подготовку специалистов по своим стандартам, и эти стандарты должны быть ориентированы на инновационную экономику.

Выделение категорий вузов – федеральных и национально-исследовательских, а также двух университетов с особым статусом (Московского и Санкт-Петербургского) – соответствует мировым тенденциям. Подобную структуру имеют, например, вузы Китая. Остается подкрепить эту иерархию постоянно возрастающим финансированием и установить эффективный контроль за результатами научной деятельности и качеством подготовки специалистов. Желательно, чтобы отнесение вуза к той или иной категории было ясным по критериям и каждое учебное заведение не теряло перспективы повысить свой статус.

Особо следует остановиться на педагогических учебных заведениях. Тенденция объединения, а чаще присоединения их к университетам может существенно снизить качество педагогического образования. Есть примеры, когда педагогический университет присоединяют к классическому, который еще несколько лет назад был техническим вузом. Такая реорганизация ничего, кроме вреда, дать не может. Качество педагогического образования зависит прежде всего от содержания образования и методов обучения, а не от названия вуза, где оно приобретается.

В заключение еще раз вернемся к вопросу: чего мы хотим? Чтобы ответить на него, необходимо определиться в ряде других:

• Для какой экономики мы должны готовить кадры?
• Какова мера заинтересованности работодателей в квалифицированных кадрах, и какой квалификации должны быть эти кадры?
• Какова мера ответственности за финансирование подготовки кадров федеральных, региональных структур и потребителей  квалифицированных кадров?
• Кто будет определять необходимый уровень квалификации в рамках Национальной структуры квалификации (которой еще нет)?
• Только ответив на эти вопросы, мы можем говорить об использовании, а не внедрении, европейских стандартов и рекомендаций.

1. МСКО – Международная стандартная классификация образования.
2. Гохберг Л.М., Забатурина Н.В. и др. Индикаторы образования: 2010, стат., сб. М., Государственный университет – Высшая школа экономики, 2010.
3. Городникова Н.В., Гохберг Л.М. и др. Индикаторы науки: 2011, стат., сб. – М., Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики», 2011.
4. Городникова Н.В., Гостева С.Ю. и др. Индикаторы инновационной деятельности: 2010, стат., сб. – М., Государственный университет – Высшая школа экономики, 2010, с. 61.