Интервью с Олегом Смолиным

Труд педагога не менее сложен, чем труд чиновника

Олег СМОЛИН - заместитель председателя Комитета ГД РФ по образованию, президент Общества «Знание» России, доктор философских наук, член-корреспондент РАО

Нынешней осенью в Правительство России могут быть представлены сразу два проекта интегрированного закона «Об образовании». Один из них доводит до ума и готовит к широкому общественному обсуждению рабочая группа Министерства образования и науки РФ, другой – в качестве альтернативы правительственному законопроекту – намерено представить общероссийское движение «Образование – для всех».

Собственно, идея создать альтернативный вариант и возникла по причине того, что министерская версия закона, мягко выражаясь, не устроила очень многих ознакомившихся с ней экспертов и педагогов. Например, во время обсуждения в экспертных советах при Комитете Государственной Думы РФ по образованию неоднократно звучало мнение о том, что этот «проект законопроекта» проще переписать начисто, чем сделать практичным и, главное, полезным для российской системы образования. Чем и занялось движение «Образование – для всех», возглавляет которое заместитель председателя Комитета ГД РФ по образованию, президент Общества «Знание» России, доктор философских наук, член-корреспондент РАО, сегодняшний гость журнала Олег СМОЛИН.

«Эффект сороконожки»

– Олег Николаевич, можно не сомневаться в том, что вам, как одному из авторов первого постсоветского закона «Об образовании» от 1992 года, известен масштаб работы, предполагающей подготовку полноценного законопроекта. Чем была вызвана необходимость готовить собственный закон, а не ограничиться поправками в конкретные статьи уже представленного на обсуждение проекта Минобрнауки?

– Главных причин две. Причина первая состоит в том, что закон РФ «Об образовании» в редакции 1996 года (а это, на наш взгляд, его лучшая версия из существовавших в России в постсоветский период) был испорчен так называемым законом о монетизации льгот. Он нанес удар сразу по двум составляющим идеологии закона «Об образовании», сократив, с одной стороны, социальные гарантии для тех, кто учится и учит, с другой стороны – экономические свободы для образовательных учреждений и участников образовательного процесса. Собственно, после 2005 года страна имеет фактически третью по счету редакцию закона РФ «Об образовании», которая несопоставимо хуже редакций 1992-го и 1996-го годов.

Вторая причина заключается в том, что объемный законопроект, который сейчас проходит широкое обсуждение, на наш взгляд, не поддается частичному улучшению. Мы, конечно, обязательно будем давать к нему поправки, но, в принципе, менять его необходимо полностью.

Этот закон по большинству позиций бесполезен, а по многим – откровенно вреден, в том числе из-за попытки зарегулировать образовательные отношения, что называется, до предела. По крайней мере, так считают многие эксперты, в частности, члены курируемых мной экспертных советов Государственной Думы РФ – по электронному обучению и по негосударственному образованию. Как полагают эксперты, принятие такого закона может привести систему к «эффекту сороконожки», когда попытка зарегулировать абсолютно все процессы оборачивается невозможностью дальнейшего движения.

Поэтому готовится альтернативный законопроект. Он будет представлять собой доведенные до уровня закона программные положения декларации общественного движения «Образование – для всех», которое поддерживает фракция КПРФ. Возможно, и другие партии поддержат этот законопроект.

Паровоз – для машиниста?

– Насколько ощутимо будет отличаться ваш законопроект от министерского? В чем его коренные отличия?

– Отличия будут кардинальными. Первое, но не главное отличие – в объеме. Наш проект будет несколько больше, чем действующий закон РФ «Об образовании», но значительно меньше (как минимум, на треть), чем законопроект, предложенный Минобрнауки. Текст его действительно огромен, и в этом смысле закон крайне неудобен для использования.

Второе отличие – концептуальное. Я уже говорил о том, что министерский законопроект или бесполезен, или вреден. Бесполезен он по большинст ву позиций, поскольку содержит колоссальное количество отсылочных норм. Например, в нем содержится положение о стипендиях для студентов, но размер стипендий не прописан – только отсылочная норма о том, что стипендии должны быть, и они устанавливаются правительством. Такая же ситуация по заработной плате педагогов и большинству других позиций. То есть норм прямого действия, причем норм полезного характера, довольно мало.

Если этот законопроект для кого-то и может быть полезен, то только для работников органов управления образованием по принципу «паровоз – для машиниста». Ни для педагогов, ни для студентов, ни для их родителей, а для того, чтобы было удобно работать управленцам.

Законопроект местами даже вреден. Могу привести несколько позиций, которые вызывают бурные дискуссии уже сейчас.

Во-первых, законопроект отменяет начальное профессиональное образование. Такого уровня образования в России больше не будет. У меня имеется огромное количество обращений, подписанных академиками и профессорами, от ассоциаций, ведающих начальным и средним профобразованием, педагогов и работодателей. Общественность серьезно обеспокое на таким подходом. Так, 31 августа 2010 года бывший мэр Москвы Юрий Лужков поднимал этот вопрос на президентском совете, в ответ министр образования и науки Андрей Фурсенко ссылался на мировой опыт. Но совершенно не факт, что этот опыт лучше сложившегося российского.

Во-вторых, законопроект предусматривает реструктуризацию вузов. Он содержит, казалось бы, невинную норму о том, что в высшем образовании России вместо институтов, академий и университетов теперь будут колледжи, институты и университеты. Но реально это приведет к тому, что многим учреждениям образования либо придется понизить свой статус, либо делать то, что не так давно велел Андрей Фурсенко, когда говорил о сокращении числа вузов в России до 150-200. Эта реструктуризация вызовет большое социальное напряжение, уничтожит некоторые преподавательские и научные школы или приведет к соединению ежа и ужа – наподобие создания федеральных университетов, про которые часто говорят: «Несколько старых вузов ликвидировали, а новые не создали».

В-третьих, законопроект предполагает ликвидировать социальные льготы при поступлении в высшие учебные заведения, в том числе для людей с ограниченными возможностями здоровья. Это приведет к резкому снижению числа студентов-инвалидов, к уменьшению возможностей их последующего трудоустройства и, в конце концов, к понижению человеческого потенциала России. А наша страна и без того по уровню человеческого потенциала катится вниз. Если ограничивать доступ граждан к образованию, значит катиться и дальше, а все программы модернизации, выражаясь попросту, будут пущены под откос.

Поэтому мы полагаем, что правительственный законопроект в нынешнем виде приниматься не должен. Вреда от него будет несравнимо больше, чем пользы. Поэтому мы и собираемся предложить альтернативный законопроект. Хотя понимаем, что шансы быть принятым у него минимальные.

Усилить социальную составляющую

– Каковы основополагающие ориентиры разрабатываемого вами законопроекта?

– Напомню, что в законе РФ «Об образовании» 1996 года существовала статья о гарантиях приоритетности образования. В 2005 году в связи с принятием закона о монетизации она полностью была исключена из него. Мы собираемся в значительной степени вернуть положения закона 1996 года, которые хоть и исполнялись плохо, но все же действовали.

Сегодня на финансирование образования в России направляется около 3 процентов от валового внутреннего продукта. В развитых странах эта доля достигает 5,5-6 процентов. В странах, которые модернизируются или стремятся модернизироваться, – 7 и более процентов. Мы требуем, прямо в закон записываем положение, что расходы бюджетной системы на образование должны составлять не менее 7 процентов от ВВП. В этом мы сходимся во мнении с Общественной палатой РФ.

Во всех странах мира образовательные организации налоги если и платят, то частично. В России в начале XXI века возобладала точка зрения, в соответствии с которой учреждения образования платят налоги почти наравне с коммерческими организация ми. Новый закон, разрабатываемый министерством, эту позицию обходит молчанием. Мы требуем восстановить в полном объеме налоговые льготы, который предусматривали закон «Об образовании» и налоговое законодательство до принятия Налогового кодекса РФ. Попросту говоря, любые доходы образовательного учреждения, если они реинвестируются в образовательный процесс в этом учреждении, от налогов должны освобождаться. Такова мировая практика.

Не далее, как тридцать лет назад, наша страна имела второй показатель в мире по общему числу студентов – на 10 тыс. населения в СССР было 220 студентов, и все учились за счет бюджета. Сегодня в России на то же количество населения приходится 527 студентов, но из них за бюджетные средства учатся около 200. Мы предлагаем снова поднять долю студентовбюджетников до 220 человек на 10 тыс. населения.

В отношении механизмов финансирования мы настаиваем на том, что нормативное финансирование отличается от подушевого. Поэтому считаем, что, наряду с подушевым финансированием, должны действовать и другие принципы, корректирующие его недостаток, при котором резко возрастает неравенство образовательных возможностей.

Мы считаем порочной практику, сложившуюся в России с 2005 года, когда, например, школа была целиком «сброшена» в регионы, и федеральный бюджет вместе с министром образования и науки не имеют практически никакого отношения к самым главным вопросам школы – ее финансированию, статусу педагогического работника и т.д. Федеральный бюджет как самый богатый бюджет должен софинансировать российское образование. Должны быть установлены минимальные федеральные нормативы, поскольку сейчас различие в финансировании образования в разных регионах, по данным статистики, доходит до 10 раз. Право ребенка на получение образования не должно зависеть от того, родился ли он в богатой Москве или, например, в не очень богатой Республике Марий Эл или каком-нибудь регионе Северного Кавказа.

Назову также позиции, затрагивающие статус педагогического работника. Как известно, по закону РФ «Об образовании» 1996 года были установлены четкие нормативы заработной платы в образовании, которые сводились к трем моментам.

Минимальные ставки в образовании должны быть не ниже средней заработной платы по стране.

Средние ставки в образовании – не ниже средней зарплаты в производственных отраслях.

Ставки профессорско-преподавательского состава в высших учебных заведениях – не менее двух средних заработных плат в производящих отраслях.

В 2005 году эти положения были вычеркнуты из закона «Об образовании». Мы их восстанавливаем в своем проекте.

И еще один важный аспект. По требованию большинства регионов мы предлагаем в законопроекте приравнять педагогических работников по социальным гарантиям и пенсионному обеспечению к чиновникам. Ведь педагогический труд ничуть не менее сложный и квалифицированный, чем труд государственного чиновника! И если мне кто-то скажет, что это чистая утопия, позволю себе напомнить, что двадцать лет назад в Советском Союзе зарплата профессора и зарплата депутата парламента были одинаковы – 500 рублей. Сейчас они различаются примерно в семь или более раз. Понятно, в чью пользу. Про работников министерства я уже не говорю. Если кому-то не нравится советский опыт и кто-то думает, что это уравниловка, замечу, что заработная плата конгрессмена в США тоже вполне сравнима с зарплатой full-профессора. То есть это общемировая, а отнюдь не только советская практика.

В I квартале 2010 года в российском образовании средняя зарплата (подчеркиваю: с учетом не только учителей, но и профессоров) была на уровне 64 процентов от размера зарплаты в производственных отраслях. Для сравнения: в США средняя заработная плата в образовании составляет 129 процентов от средней по стране. То есть развитые страны давно поняли: если хочешь развивать человеческий потенциал, нужно платить тем, кто его создает. Какие отрасли пытаются поддерживать человеческий потенциал? Образование, медицина, наука и культура.

Таким образом, мы уверены в том, что наш законопроект направлен на подлинную модернизацию в России.

Не стать сырьевым придатком… Китая

– Давайте представим ситуацию, при которой законопроект, разрабатываемый движением «Образование – для всех», принят. Какие, на ваш взгляд, первоочередные последствия в России это событие повлекло бы за собой?

– Как признал Президент РФ Дмитрий Медведев, с передовых мировых позиций в образовании Россия откатилась назад. С принятием нашего законопроекта страна, несомненно, стала бы подниматься на передовые позиции в образовании.

Образование, труд в образовании, вообще образованность, ученость стали бы одними из престижных и приоритетных видов деятельности в России. На этой базе можно было бы развернуть модернизацию отечественного производства в сторону высоких технологий. В стране достаточно много талантливых людей. Если они будут поставлены в соответствующие условия, то Россия могла бы, например, сравняться с Индией, а может, и превзойти ее по компьютерным и другим технологиям. Как известно, сегодня Индия демонстрирует серьезный прорыв в области высоких технологий.

Перед Россией вырисовывается крайне тревожная альтернатива. Если страна в ближайшее время не совершит научно-технологический прорыв, то останется сырьевым придатком, причем даже не Европы, а уже Китая. На мой взгляд, это напрямую грозит утратой государственности.

Вопрос политической воли

– Предполагаете ли вы передать свои материалы рабочей группе Министерства образования и науки РФ, которая трудится над собственным законопроектом?

– Безусловно. Как только наш законопроект будет готов, мы его сразу отправим для получения необходимого заключения в правительство, а также в рабочую группу министерства с просьбой учесть его положения.

Я предполагаю реакцию с обвинениями авторов альтернативного законопроекта в популизме. Хотя почему в 1970 году Советский Союз мог выделять 7 процентов ВВП на образование, а современная Россия выделяет в два раза меньше? За сорок лет все страны ушли далеко вперед, а Россия не может обеспечить сферу образования достаточным финансированием. На мой взгляд, это вопрос политической воли.

– Если говорить о компромиссах, то при наличии каких принципиальных положений в министерском законопроекте вы могли бы отдать за него свой голос при его принятии?

– Думаю, такое будет возможным, если в него будет внесена хотя бы треть положений закона РФ «Об образовании» 1996 года, направленных на социальную защиту педагогов и обучающихся, обеспечивающих академическую и экономическую свободы в образовании.