Гуманитарная катастрофа

Пущенные на самотек, процессы в сфере современных экономики и культуры в обозримом будущем могут привести к уничтожению отечественного гуманитарного образования, а затем кардинально и не в лучшую сторону изменят облик гуманитарных наук

КОВТУН Елена Николаевна – профессор кафедры славянской филологии филологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, заместитель председателя учебно-методического совета по филологии УМО по классическому университетскому образованию, заведующая кафедрой славистики и центральноевропейских исследований Российского государственного гуманитарного университета (РГГУ), доктор филологических наук.

БОРОДКИН Леонид Иосифович – заведующий кафедрой исторической информатики, научный руководитель центра экономической истории исторического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, заместитель председателя учебно-методического совета по истории УМО по классическому университетскому образованию, академик РАЕН, доктор исторических наук, профессор.

КРОТОВ Артем Александрович – доцент кафедры истории зарубежной философии философского факультета МГУ имени М.В. Ломоносова, заместитель председателя учебно-методического совета по философии УМО по классическому университетскому образованию, кандидат философских наук.

«Какие странные дела у нас в России лепятся», – всплывает в памяти фраза Владимира Высоцкого, когда узнаешь о том, что в МГУ им. М.В. Ломоносова введен курс «Русский язык и культура речи» на негуманитарных факультетах. Примета времени – студенты испытывают огромные трудности с выражением своих мыслей. Неприученность думать – «заболевание», встречающееся даже у тех, кто подался в гуманитарии. И другая крайность – любая чушь произносится с умным видом. Уровень грамотности школьников и студентов катастрофически падает. «В ближайшей перспективе, если тенденция сохранится, – организация курсов ликвидации неграмотности по образцу тех, что создавались в СССР на заре всеобуча». Этот прогноз из заявления ученого совета филологического факультета МГУ «О реформе образования, ее итогах и перспективах». Кризис вузовского гуманитарного образования, о котором уже несколько лет предупреждают ученые, достиг своего апогея. Молчать невозможно.

Только факты

В последние годы представители гуманитарных факультетов классических университетов России не раз с тревогой и озабоченностью обращали внимание властей и общественности на масштабное – до двух третей и более от набора начала 2000-х годов – сокращение количества бюджетных мест, выделяемых на обучение по фундаментальным университетским направлениям подготовки: таким как «История», «Философия», «Филология».

Учебно-методическое объединение по классическому университетскому образованию располагает следующей выборочной статистикой. В 35 университетах, представивших сведения о бюджетном наборе по направлению подготовки «История», в 2010 году было 832 места, в 2011-м – 671, в 2012-м – 519 (без учета бюджетных мест в МГУ и Санкт-Петербургском госуниверситете, где сокращения не было). Таким образом, в течение трех лет число бюджетных мест сократилось почти на 40 процентов. В ряде вузов ситуация еще хуже. В Томском государственном университете за три года набор сократился с 75 мест до 40, в Петрозаводском госуниверситете – с 50 до 30, в Кемеровском – с 80 до 35. В Нижегородском, одном из старейших и авторитетнейших российских университетов, – с 2003 года набор историков на бюджетные места упал со 120 до 30 человек. Также в таблице приведены данные о сокращении набора филологов по университетам Приволжского и Уральского федеральных округов.

Таким образом, в целом прием на филологические факультеты в названных 9 университетах сократился за семь лет с 862 до 377 человек, на 56 процентов.

В области философского образования тенденция к сокращению бюджетных мест достаточно четко прослеживается на следующих типичных примерах: в Уральском федеральном университете (ранее – УрГУ) за последнее десятилетие сокращено 66 процентов бюджетных мест, в Пермском государственном национальном исследовательском университете – 75, в Кубанском государственном университете – 86.

Такое сокращение вынуждает руководство вузов осуществлять структурную перестройку соответствующих подразделений: вначале объединять специализированные кафедры в кафедры так называемой «общей» истории, филологии, затем и вовсе в ряде вузов ликвидировать филологические и исторические факультеты, закрывать философские кафедры, административно совмещая эти направления подготовки в рамках институтов гуманитарных наук и иных аналогичных структур. Например, ликвидация филологических факультетов (их вхождение в разного рода гуманитарные институты в составе вузов) произошла в таких крупных, имевших ранее авторитетные филологические школы учебных заведениях, как Волгоградский, Сыктывкарский, Челябинский государственные университеты, а также в Уральском и Южном федеральных университетах. В одном из крупных региональных университетов юга России число исторических кафедр сократилось в истекшем году с 6 до 2.

В подобных условиях становится практически невозможным ведение обучения по различным (прежде всего наукоемким) профилям подготовки, чтение разветвленной системы специализированных курсов, индивидуализация образовательных траекторий. Невозможным оказывается и сохранение мощного кадрового потенциала, включающего достаточное количество преподавателей, имеющих степени доктора и кандидата наук, ведущих фундаментальные исследования в специализированных локальных областях знания.

Все это вместе взятое неизбежно ведет к унификации и примитивизации подготовки, которая в большинстве случаев реализуется по «общему» профилю или – там, где внепрофильное обучение недопустимо, как например, в филологии, – в наименее специализированном и упрощенноприкладном аспекте. Неизбежной становится утрата редких специализаций, прекращение преподавания учебных дисциплин, ранее составлявших основу научных школ соответствующих учебных заведений.

В данных процессах разумно видеть не последствия некой целенаправленной разрушительной политики, но результат действия целого ряда тенденций в сфере современных экономики и культуры, носящих, к сожалению, негативный для гуманитарного знания характер.

И снизилась престижность

Вполне оправданная забота об интересах государства заставила власти в последние годы наибольшее внимание уделить подготовке выпускников по инженерным специальностям, выделить ряд приоритетных направлений развития науки, технологий и техники в Российской Федерации. В их состав гуманитарные науки не вошли. Отсутствие дополнительного финансирования и льгот, предоставленных приоритетным сферам образования, привело к значительному снижению престижности гуманитарного образования среди абитуриентов, прекрасно осведомленных к тому же об уровне доходов и карьерных перспективах выпускников гуманитарных факультетов, принимающих мужественное решение о трудоустройстве по специальности. Этому способствовали и неоднократные заявления представителей властных структур об «избыточном количестве гуманитариев», выпущенных за последние пятнадцать-двадцать лет.

Правда, речь в них шла главным образом о юридической и экономической подготовке, однако в сознании общественности и чиновников, в том числе вузовского руководства, этот тезис со временем обрел расширительную трактовку. В результате в последние десятилетия постепенно сокращался конкурс на фундаментальные университетские гуманитарные направления подготовки, коммерческий же набор на них оказался и вовсе затруднен. Есть, конечно, и исключения: например, для филологии это западные языки, в числе которых с большим отрывом неизменно лидирует английский. Но даже в этом случае энтузиазм абитуриентов вызван отнюдь не стремлением к глубинному филологическому освоению структуры и особенностей функционирования данного языка, но лишь сугубо прагматическим желанием овладеть им на уровне бытового общения для последующей карьеры – нередко за пределами родной страны. Тем не менее коммерческий фактор вынуждает вузовскую администрацию всемерно увеличивать количество групп изучения английского языка в ущерб иным отраслям филологии. Это неизбежно ведет и к усилению кадровых диспропорций (уменьшается количество штатных преподавателей-литературоведов, специалистов по иным языками и культурам и т.п.), и к печальному превращению филологов-англистов из научных работников по сути дела в репетиторов, обучающих основам грамматики и разговорного английского языка.

В сложившейся обстановке руководство вузов все чаще оказывается незаинтересованным в реализации филологических, исторических, философских и других подобных образовательных программ – достаточно затратных (учитывая необходимость солидного кадрового обеспечения), коммерчески невыгодных, лишенных у абитуриентов сиюминутного тенденциозного спроса. Не улучшает ситуацию и, на первый взгляд, похвальное стремление органов руководства образованием установить объективную картину потребности национальной экономики в исторических, философских, филологических кадрах путем запросов работодателей и сбора статистических данных о трудоустройстве выпускников. Проблема заключается в чрезвычайно разнообразной, плохо поддающейся вычленению и учету профессиональной реализации этих специалистов, чья сфера применения отнюдь не ограничивается преподаванием языка, истории, литературы в школе и вузе, переводом, работой с архивными документами, трудовой деятельностью в профильных структурах РАН. Проследить же карьерный рост данных выпускников в сфере СМИ, государственного управления, аналитики, дипломатии, культуры, туристического и иного бизнеса достаточно трудно. И тем более при сборе подобной информации не учитывается роль гуманитарной интеллигенции, формирующейся прежде всего из данных специалистов, в поддержании и развитии отечественной духовной культуры, воспитании патриотизма, создании гражданского общества, сохранении социальной стабильности и самого существования нации.

Трансформация обучающихся

К перечисленным факторам добавляется ряд иных современных процессов, затрудняющих успешное функционирование и развитие гуманитарного образования. Один из наиболее заметных и также неоднократно фиксировавшийся представителями научно-педагогического сообщества – существенная трансформация в последние два десятилетия пороговых знаний, жизненных представлений и профессиональной мотивации обучающихся. В процессе гуманитарного вузовского образования ныне все более отчетливо выявляется (вплоть до постановки вопроса о профессиональной пригодности студента) невысокий уровень литературного и культурного кругозора вчерашнего школьника, отсутствие у него навыков серьезного чтения и шире – последовательного добросовестного обучения, усвоения нового материала, самоподготовки. Несформированность данных качеств печальна сама по себе, однако имеет и более опасные следствия. У большинства сегодняшних студентов слабо развита восприимчивость к устной и письменной информации, долговременная память, способность к сопоставлению фактов, критическому мышлению.

Преобладающее у обучающихся «клиповое сознание» допускает возникновение лишь кратковременного интереса к отдельным темам преподаваемых дисциплин – преимущественно «модным» или преподнесенным в броской мультимедийной форме. Это обусловливает неприятие рутинной трудоемкой деятельности по сбору и анализу научного и фактического материала – всего того, без чего невозможно проведение хоть сколько-нибудь серьезного исследования.

Доминирует установка на быстрый успех, легковесное, но риторически выигрышное выступление, преподносимое как научный доклад, публикацию небрежно оформленных тезисов, не опирающихся на глубокую проработку проблемы. Это в обозримом будущем не может не сказаться катастрофически на самом существовании гуманитарных наук, за которыми, можно предположить, придет черед и наук всех прочих.

В данной ситуации чрезвычайно значимым становится вопрос об изменении содержания, форм и методов обучения, что позволило бы частично компенсировать утрату молодым поколением наследия «эры Гуттенберга» – книжной, литературной культуры их предшественников. Необходимы и новые способы преподавания, представления информации, и новое понимание того, чему именно следует учить.

В условиях информационной доступности отпадает необходимость прямого сообщения в аудитории значительной части фактического материала. Взамен остро актуальным является обучение умению ориентироваться в информационных потоках, отбирать нужные для серьезного изучения источники, критически осмыслять усвоенное, сопоставлять различные точки зрения. Но и это не отменяет необходимых для профессиональной реализации в сфере гуманитарных наук широких фоновых знаний, знакомства с большим количеством разного рода текстов. Как обеспечить приобретение студентом и молодым специалистом этих знаний, привить интерес к самому их получению – едва ли не главный вопрос дня.

Какие курсы преподавать?

Однако соответствующих дискуссий в вузовском гуманитарном сообществе практически не ведется. С грустью приходится констатировать, что на протяжении последнего десятилетия вопрос о содержании образования почти полностью оказался подмененным вопросом о его структуре. В нормативных и методических документах, связанных с перестройкой отечественного ВПО в русле создания общеевропейского образовательного пространства, приоритетное внимание уделяется уровневой модели обучения, компетентностному подходу, так называемому «дизайну» (оформлению) образовательных программ.

Все эти, пусть и необходимые, новации касаются главным образом менеджмента в образовании, оптимизации и повышения эффективности организационной и финансовой деятельности вуза. Но они не затрагивают вопроса о том, какие именно курсы, в каком объеме и как именно преподавать, как отбирать и транслировать учебный материал. Исключение – декларации о применении «новых образовательных технологий», модных форм проведения занятий вроде лекций-дискуссий, студенческих проектов или мозговых штурмов, а также периодически возникающих споров об интерпретации фактов в учебниках истории. В итоге в новых образовательных стандартах и учебных планах присутствуют либо традиционные названия десятилетиями преподаваемых дисциплин, либо броские обозначения, претендующие на «инновационность», но далеко не всегда соотносящиеся с серьезным научным содержанием. Модификация же программ учебных курсов чаще всего проводится путем механического добавления актуальных в условиях реформы разделов (перечни компетенций, модульное членение материала), но не качественного обновления, дополнения и реструктуризации, приближения материала к особенностям мышления современных студентов и состоянию новейшего научного знания.

В то же время винить преподавателей в отсутствии интереса к содержанию образования трудно. В нынешних условиях они просто не имеют возможности сосредоточиться на обновлении дисциплин – настолько велик объем отчетности и текущий внутривузовский документооборот. Накопление статистических данных, формально характеризующих учебный процесс, почти полностью заменило собой внимание к предмету обучения. Соответствие технических показателей деятельности вуза (продолжительность реализации образовательных программ, общая трудоемкость обучения, аудиторная нагрузка и т.п.) руководящим установкам – вопрос о том, что именно и насколько хорошо в этом вузе преподается. К сожалению, и во вновь принятом законе «Об образовании в Российской Федерации» качество образования определяется лишь как «комплексная характеристика образовательной деятельности и подготовки обучающегося, выражающая степень их соответствия федеральным государственным образовательным стандартам, федеральным государственным требованиям… в том числе степень достижения планируемых результатов образовательной программы» (ст. 2, п. 29).

В плену непрофессиональных суждений

Углублению кризиса гуманитарного образования способствовало и то обстоятельство, что академическое сообщество было фактически устранено от процедуры государственной аккредитации. В результате контроль содержания учебного процесса перестал осуществляться и на профессиональном уровне. Ныне возможна, например, ситуация, когда официальный сайт вуза привлекает абитуриентов на философский факультет обещаниями ознакомить их с «корпусом оккультных наук», теософией и алхимией с последующей выдачей диплома государственного образца. Стать студентами-философами приглашают людей, «склонных к
работе с людьми, целительству», стремятся заинтересовать будущих студентов сотрудничеством с «центрами, исследующими паранормальные явления».

Данный пример высвечивает еще одну серьезную проблему – негативное воздействие на сферу гуманитарного знания, и образования в том числе, глобальных процессов эры информационных технологий. Оборотной стороной свободного доступа к информации – бесспорно, являющегося высшим достижением и наиболее привлекательной стороной современной культуры – становится резкое снижение качества представления информации, ее профессиональной экспертной оценки. В условиях господства тезиса об отсутствии истины и принципиальном равенстве отдельных мнений, концепций и интерпретаций чего угодно, фундаментальная наука вообще, а гуманитарная – в силу меньшей формализованности и большей субъективности, – в особенности испытывают сильнейшее давление со стороны непрофессиональных суждений и гипотез, претендующих на равную с научными теориями правомерность. Иллюзия легкости формулирования псевдонаучных постулатов нивелирует в общественном сознании значимость серьезной профессиональной подготовки гуманитария. Последнему  способствуют и штампы массовой культуры, низводящие филолога, историка, философа до обслуживающих интересы широкой публики участников псевдоинтеллектуальных ток-шоу.

Едва ли целесообразно надеяться на кардинальное изменение в ближайшее время характера глобальных процессов, в конечном итоге приводящих к описанным выше следствиям. Вместе с тем очевидно, что, пущенные на самотек, данные процессы в обозримом будущем приведут к уничтожению отечественного гуманитарного образования в том виде, в котором оно сложилось на протяжении XIX-XX столетий, а затем кардинально – и вряд ли в лучшую сторону – изменят облик гуманитарных наук. Можно, разумеется, говорить и о недостатках традиционной российской системы накопления, обработки и передачи гуманитарных знаний. Но отрицать ее бесспорные достоинства, обеспечившие нашей духовной культуре мировое признание, в высшей степени несправедливо. Вот почему гораздо более плодотворным, нежели создание (как часто декларируется ныне) принципиально новой, ориентированной на западный опыт модели гуманитарного образования и науки, стало бы, на наш взгляд, стремление властей при содействии общественности хотя бы частично компенсировать рассмотренные негативные тенденции.

Чтобы выйти из кризиса

Ясно, конечно, что столь разноплановые и многофакторные процессы не позволяют ограничиться для исправления ситуации лишь простыми одномоментными административными решениями. Необходим именно комплекс мер и мероприятий, в том числе долгосрочных, направленных на всестороннюю поддержку и повышение авторитета гуманитариев.

Состав этого комплекса мер, безусловно, должен стать предметом широкого профессионального обсуждения. Тем не менее уже сейчас можно определить его исходные параметры.

• Приоритетное внимание государства к естественнонаучным и инженерно-техническим направлениям подготовки, обусловленное стремлением обеспечить России достойное положение в глобальной экономической системе, не должно сопровождаться ухудшением качества гуманитарного образования, сокращением бюджетного набора гуманитариев, уменьшением штата ППС, осуществляющего реализацию образовательных программ по данным направлениям, реструктуризацией (слиянием) ранее самостоятельных профильных вузовских подразделений. Следует, вероятно, законодательно установить квоту (минимальное количество) набора на гуманитарные направления, позволяющую вузу обеспечить соответствующий штатный состав преподавателей, сохранение специализированных кафедр, чтение дифференцированного набора специальных курсов и прочее подобное.
• Ограничение количества обучающихся в сфере экономики и юриспруденции, вызванное бесконтрольным распространением данных образовательных программ в непрофильных вузах в 1990-е – 2000-е годы без обеспечения приемлемого качества обучения, не должно распространяться на фундаментальные гуманитарные направления подготовки («Философия», «История», «Филология» и др.). Они составляют основу университетского образования и формируют культурный базис российского общества. Если общее сокращение количества студентов-гуманитариев будет все же признано экономически целесообразным, необходимо обеспечить приоритетное сохранение квоты набора и специализированных гуманитарных подразделений в ведущих вузах, классических университетах, являющихся традиционными центрами региональной культуры.ъ
• Повышение эффективности деятельности вузов, улучшение качества вузовского менеджмента не должно означать редукции и уничтожения наукоемких гуманитарных подразделений и программ, закрытия редких специализаций и профилей подготовки, требующих преподавательских кадров высокой квалификации, не пользующихся тенденциозным коммерческим спросом и не дающих мгновенного экономического эффекта от реализации выпускников в сфере массового производства и потребления.
• Переход на уровневую модель высшего образования в соответствии с европейскими стандартами, компетентностный подход, внедрение новых образовательных технологий не должно сопровождаться забвением и уничтожением отечественных образовательных традиций, не может осуществляться механически, путем вынуждения преподавателей к массовой смене форм и методов обучения, невзирая на специфику читаемых ими дисциплин.
• Совершенствование технологий реализации образовательных программ не может производиться в отрыве от профессионального обсуждения содержания образования, его обновления в связи с изменяющимся политическим, экономическим, культурным контекстом, развитием науки, глобальными цивилизационными процессами последних десятилетий (изменение порогового уровня знаний абитуриентов, учет особенностей формирования личности обучающегося в мультимедийной информационной среде).
• Создание эффективной системы оценки качества образования недопустимо лишь на основе механизированного сбора и анализа статистических показателей деятельности вуза. Данная система должна включать экспертную оценку содержания подготовки авторитетными учеными, работодателями, отечественной и зарубежной общественностью.
• Качество образовательной и научной деятельности преподавателя нельзя оценивать лишь по формальным показателям, ориентированным на зарубежный опыт (таким как, например, индекс цитирования). Необходимо исходить из совокупности характеристик его профессиональной активности, включая количество, уровень, новизну, теоретическую и практическую значимость читаемых им курсов, участие в научных форумах, публикации различного жанра, учебно-методическую, научно-методическую и общественную работу в своем подразделении и вузе.
• Приоритетное внимание к индивидуализации образовательного процесса, выработке гибких образовательных траекторий, перенос центра тяжести на самостоятельную работу студента невозможны и недопустимы без улучшения материально-технической базы вуза, соответствующих изменений в структуре нагрузки и оплате труда преподавателя.
• Переход на современные автоматизированные методы контроля знаний (система ЕГЭ и ГИА) не должен лишать вузы права проведения вступительных испытаний на альтернативной основе в традиционных формах. Структура и содержание экзаменационных материалов ЕГЭ должны быть предметом постоянного профессионального обсуждения и контроля. Система критериев оценки эффективности работы учителя общеобразовательной школы должна побуждать его подготовить как можно большее количество выпускников к соответствующему Единому государственному экзамену (в том числе по столь непростому предмету, как, например, литература).

Существенным способом поддержки гуманитариев могла бы стать Государственная программа развития гуманитарного образования и культуры, рассчитанная на долгосрочную перспективу и фиксирующая основные приоритеты власти и общества в этой сфере.