Непрерывное образование: «Весь мир – это школа…»

К какой оптимальной модели непрерывного образования, «образования через всю жизнь» должна прийти Россия? Это большой и сложный вопрос, обсуждение которого редакция открывает с этого номера. Представляя ниже ряд мнений и публикаций, приглашаем читателей продолжить разговор в следующих выпусках «АО».

Все­ таки Ян Коменский был по­настоящему выдающимся мыслителем. В своем сочинении с несвойственным современному академическому стилю лирическим названием «Всеобщий совет исправления дел человеческих» великий педагог писал: «Как для всякого рода человеческого весь мир – это школа, от начала до конца веков, так для каждого человека его жизнь – школа, от колыбели до гроба». А ведь во времена Коменского одних и тех же знаний и технологического уклада хватало на несколько поколений людей! И только к концу ХХ века мудрая сентенция чешского гуманиста превратилась из «всеобщего совета» в настоятельнейшее требование времени. Новая волна знаний, влекущая за собой смену технологий, накатывала на общество каждые три­пять лет. Количество профессий возросло с 30 тыс. (1962) до 50 тыс. (1987), а к 2015 году может достичь 80 тыс. Только­только получившие диплом выпускники мировых альма­матер, выйдя из университетских стен, быстро понимали, что на этот раз забросить в дальний угол академическую «конфедератку» им не удастся… Наступала новая эпоха – эпоха «экономики знаний». Кстати, мировой финансовый кризис может ее лишь отсрочить, но никак не отменить, а, возможно, даже еще более остро поставить мир перед необходимостью окончательного перехода к «knowledge society» (общество знания).

Поиск адекватных ответов на изменившуюся реальность, в том числе под эгидой ЮНЕСКО, привел международное сообщество к новой парадигме образования – «образование через всю жизнь». Скрупулезная и педантичная Европа, не мешкая напрасно, оцифровала новый образовательный модус в Болонских и Копенгагенских соглашениях.

В результате на сегодня уже более 50 процентов европейцев так или иначе проходят траектории «образования для взрослых». Даже Китай, который всего лишь пару десятилетий назад решал вопрос всеобщей ликвидации неграмотности населения, принял стратегию «Государственная система по освоению новшеств на фоне наступления эпохи экономики знаний», в рамках которой к 2020 году в Китае должна быть полностью выстроена всеобъемлющая система непрерывного образования.

В России развитие непрерывного образования «было декларировано еще в 2004 году в качестве одного из пяти приоритетов развития образования». Однако эксперты оценили исполнение декларации как неудовлетворительное – в первую очередь, из­за отсутствия «масштабной государственной стратегии развития непрерывного образования в России и недостаточной законодательной базы, регламентирующей непрерывное образование».

Да, в Российской Федерации немалое количество образовательных учреждений (около 1,5 тыс.), реализующих программы ДПО. И за десятилетие (1995­2004) число граждан, обученных в системе дополнительного профессионального образования, увеличилось почти в два раза (с 770,3 до 1469,1 тыс. человек). Дополнительным профессиональным образованием за этот период, по данным Росстата, было охвачено 12 процентов населения России в возрасте от 25 до 64 лет. Но к 2009 году эта цифра вновь снизилась до 5­6 процентов (причины – и отмеченное выше отсутствие государственной стратегии, и кризис 2008 года). Между тем эксперты предупреждают: в ближайшие десять лет около 80 процентов используемых сегодня технологий устареет, при этом четыре пятых работников будут иметь образование, полученное более десяти лет назад. Понимая, что тянуть далее некуда, профильным министерством был разработан и в феврале 2011 года публично анонсирован проект Концепции непрерывного образования (мы не будем разбирать положения проекта подробно, читатель без труда найдет его текст в Интернете). Документ серьезный, обстоятельный и концептуальный. Впрочем, на сегодняшний день концепция пока так и остается только проектом… Правда, 7 мая этого года вышел еще один документ – указ Президента РФ «О мерах по реализации государственной политики в области образования и науки», в котором тема непрерывного образования (как и остальные) озвучена уже строгим «телеграфно­декретным» стилем: «увеличение к 2015 году доли занятого населения в возрасте от 25 до 65 лет, прошедшего повышение квалификации и (или) профессиональную подготовку, в общей численности занятого в области экономики населения этой возрастной группы до 37 процентов». Плюс сказано там и о создании 25 млн. современных рабочих мест.

Государство, в общем, очень серьезно и даже жестко заявило о необходимости и своем желании кардинальных перемен в образовательной сфере. Ну так здорово! Однако попробуем рассмотреть, какие опасности нас тут могут подстерегать, при этом совсем не имея в виду извечную нашу компенсаторную традицию необязательности исполнения жестких российских законов. Речь вот о чем… В апреле 2012 года на международной научной конференции по проблемам развития экономики и общества, состоявшейся в НИУ ВШЭ, прозвучал доклад Е. Ясина и В. Мау «Двадцать лет рыночных реформ и новая модель экономического роста». Авторы среди достижений российской экономики обратили внимание и на комплекс негативных моментов. В их числе так называемые «ножницы конкурентоспособности». По мнению докладчиков, это «наиболее опасная структурная ловушка современной России». В чем ее суть?

«В прошедшем десятилетии стоимость рабочей силы устойчиво росла при стагнации или даже ухудшении качества институтов», – пишут два известных ученых. Цитируем далее: «Из этой ловушки есть два выхода: или нужно повышать качество институтов до уровня рабочей силы, или рабочая сила придет в соответствие с качеством институтов.

Отечественные экономисты по понятным причинам предпочитают обсуждать вопросы повышения качества институтов. Однако вариант деградации рабочей силы также нельзя сбрасывать со счетов <…>. С другой стороны, в среде креативного класса активно распространяются намерения изменить страну проживания. Это достаточно новый феномен, требующий серьезного осмысления. Глобализация в совокупности с быстрым повышением уровня жизни внутри страны привела к росту образованного и мобильного класса людей, которые чувствуют себя конкурентоспособными на мировом рынке труда и капитала. Они востребованы в наиболее развитых странах и могут легко перемещаться из одной страны в другую. В результате Россия должна конкурировать за свой креативный класс так, как будто он уже интернациональный. Эта ситуация создает принципиально новые условия с точки зрения перспектив совершенствования институциональной среды. Креативный класс в значительной степени перестает предъявлять требования к повышению качества институтов в стране происхождения, получая необходимые услуги (политическую систему, системы образования, здравоохранения) там, где они его больше устраивают. Но без спроса на современные институты не будет и их предложения  (выделено нами – Ред.). Эта проблема становится важнейшим структурным тормозом на пути модернизации».

Подчеркнув критичность проблемы спроса, сошлемся еще на одного известнейшего отечественного ученого­экономиста, академика В. Макарова. В докладе «Экономика знаний: уроки для России» группа исследователей во главе с В. Макаровым отмечает, что «в экономике знаний движителем является именно спрос», а не предложение – «знания, так же как и любые другие продукты, становятся таковыми, приобретают значение, становятся ценными, если они кому­то понадобились».

Собственно, исходя из приведенных цитат, вывод напрашивается довольно простой: планы государства выстроить эффективную систему непрерывного образования могут серьезно споткнуться на отсутствии спроса на такое образование среди самых активных социальных групп – пресловутого «креативного класса». «Класс» активно ищет, где ему будет лучше, причем ищет за пределами страны. Но это уже, конечно, проблема, выходящая за рамки только экономики.

Прогноз потребности Калужской области в кадрах на 2012-2016 годы по отдельным профессиям и специальностям.

Обратимся к еще одному важному аспекту, влияющему на успешность системы непрерывного образования. Речь идет о таком инструменте, как прогнозирование кадровых потребностей базовых отраслей экономики на перспективу. Например, возьмем Калужскую область – один из самых успешных российских регионов. Область занимает первое место в стране по индексу промышленного производства. Регион активно выстраивает кластерную политику (в планах – развитие трех кластеров: автомобильного, транспортно­логистического, фармацевтического), создает индустриальные парки, прогнозирует кадровые потребности, опробует и реализует новые модели региональной системы профессионального образования. То есть в области создаются, по возможности, самые благоприятные условия для реализации и развития человеческого капитала. Обо всем этом было рассказано в очень интересном выступлении министра образования и науки Калужской области А. Аникеева на большом совещании в Минобрнауки, состоявшемся 21 сентября.

Так каковы же кадровые потребности этого одного из самых успешных российских регионов? По словам министра, в ближайшие пять лет Калужской области потребуется около 30 тыс. рабочих, более 14 тыс. специалистов со средним профессиональным образованием и 12 тыс. специалистов с высшим профессиональным образованием. Выше приведены «развертки» по специальностям (см. диаграммы «Прогноз потребности Калужской области в кадрах на 2012 -2016 годы по отдельным профессиям и специальностям»).

По сути, очень показательная «картинка» для всей страны – показательная в том смысле, что кадровый запрос одного важнейшего стейкхолдера (работодателя) пока явно не совпадает с профессиональным запросом другого важнейшего стейкхолдера (пресловутого «креативного класса») – слишком долго, знаете ли, даже на самую простую офисную должность те же работодатели требовали от претендентов «корочки» о высшем образовании, и не меньше.

Сможет ли государство директивными установками сломить этот социально­психологический настрой и перенаправить внимание граждан на иные образовательные и профессиональные жизненные траектории – вопрос! По крайней мере, – вопрос для ближайшей перспективы. А ведь фактор времени (и «ножниц») очень важен для будущего и национальной экономики, и российского общества.
ПОСТСКРИПТУМ. В 1971 году И. Иллих написал книгу «Общество, отказавшееся от образования». Автор утверждал, что обязательное образование следует отменить, поскольку оно навязывает предметы, которые не нравятся и не вдохновляют учеников. А значит, не развивают в них природных задатков и способностей. На смену «обязательным» школам должны придти такие, где человек мог бы учиться только тому, что его по­настоящему интересует. Фантазия? Пророчество?

В 2012 году А. Генис написал статью «Способен ли Интернет сделать ненужными университеты?», в которой отметил наступление эпохи, когда «роскошь необязательных знаний» может превратиться в приятную и захватывающую своими возможностями реальность. И все благодаря новым информационным технологиям и Интернет­сети, позволившей начать глобальный проект само(ОБРАЗ)ования человечества. Суть проекта в том, что ученые с мировым именем из ведущих университетов планеты и всех областей знаний записали свои лекции и разместили их в свободном доступе. «Учебный год в Стэнфорде стоит 40 тыс. долларов, дистанционный курс в рамках проекта – 100 долларов, для любого и каждого. Неудивительно, что за месяц записался 1 миллион студентов. Не считая американцев и англичан, больше всего из Бразилии и России», – отмечает А. Генис. И заключает: «Приходит пора знаний».

Что ж, это великолепный пример того, как «рождается» спрос. Каким поразительным кумулятивным эффектом обладает соединение новых информационных технологий с врожденной человеческой тягой к познанию. Кажется, только так мечта Яна Коменского, «весь мир – это школа!» и начнет сбываться...

Марина Брылякова