Владимир Рудашевский: об образовании и бизнесе

Бизнес и образование: и конь, и трепетная лань…

РУДАШЕВСКИЙ Владимир Давыдович – заместитель председателя комитета РСПП по промышленной политике, регулированию естественных монополий и тарифам, заместитель председателя комитета ТПП РФ по научно-техническим инновациям и высоким технологиям, советник председателя совета директоров акционерной финансовой корпорации «Система», доктор экономических наук, профессор.

Наш собеседник – Владимир РУДАШЕВСКИЙ, заместитель председателя комитета Российского союза промышленников и предпринимателей по промышленной политике, регулированию естественных монополий и тарифам, заместитель председателя комитета Торгово-промышленной палаты РФ по научно-техническим инновациям и высоким технологиям. Думается, читателей «АО» заинтересуют его размышления о принципах конструктивного взаимодействия бизнеса и системы образования, об инструментах общественно-профессиональной аккредитации и других актуальных проблемах сегодняшнего дня.

– Владимир Давыдович, какими вы видите перспективы IT-бизнеса, стратегические направления развития IT-рынка? Какие основные проблемы волнуют представителей этого направления больше всего?

– Перспективы IT-бизнеса самые радужные. Скоро им будут завидовать даже нефтяники и газовики, поскольку у них источники доходов сокращаются, а у информационщиков – растут многократно. По оценке генерального директора одной из крупнейших инфокоммуникационных компаний мира «Huawei», за десять лет сетевой трафик вырастет в 75 раз, а мобильный широкополосный трафик – более чем в 2000 раз! По его словам, все страны будут состязаться в скорости и качестве предоставляемых услуг, стремясь повысить уровень образования и навыки социализации своих граждан. Именно эти направления уже стали стратегическими в работе всех компаний, так или иначе связанных с оказанием IT-услуг.

Но отсюда и проблемы. Прежде всего нужно отметить сильное отставание пользователей информационно-коммуникационных услуг от технических возможностей. Освоение этих технологий существенно сложнее всех традиционных процессов обучения новым приемам обработки информации. Переход от древнего абака к конторским счетам был, можно сказать, дизайнерской рационализацией известного способа проведения расчетов. Однако уже замена счетов арифмометрами или логарифмической линейкой потребовала гораздо больше усилий и времени на обучение операторов, но все же не затронула механику их работы. Появление компьютеров настолько изменило весь процесс работы с информационными массивами, увеличило скорость их обработки и многообразие форм представления результатов, что овладение этой техникой стало сложной психологической задачей. Лаптопы, ноутбуки и смартфоны со своим программным обеспечением стали органичными участниками всей мыслительной деятельности человека, не только имитируя ее, но и значительно расширяя творческие возможности за счет полной автоматизации простейших операций. Не будет сильным преувеличением сказать, что скоро первоклассников будут учить сначала компьютерной, а потом уже словесной грамотности. Вот когда оправдаются представления нашего великого математика А.Н. Колмогорова о теоретико-множественной, а не арифметико-алгебраической логике работы детского мозга.

Думаю, что создатели информационных технологий давно приняли эту концепцию за аксиому и главную проблему видят именно в том, чтобы потребитель сумел включиться в беспрецедентную гонку расширяющейся вселенной компьютерного мира и достаточно быстро осваивать новые информационные продукты. Наверное, сейчас нет другой отрасли, кроме IT, где инновации воспринимаются и внедряются с такой легкостью и в таком масштабе, где в полной мере работает известный закон Саймона, согласно которому стоимость любого товара неуклонно падает, а большая часть прибавочной стоимости достается следующим звеньям производственной цепочки. Незаметно произошла удивительная революция, когда на смену специализированной конкуренции в разработке новшеств пришла массовая конкуренция в их использовании, доведении до массового потребителя¹.

Рынок идей в информационно-интенсивной экономике стал практически открытым, объединяющим ученых и специалистов в битве за их воплощение, а конкурентная борьба развернулась за потребителя: кто завоюет его симпатии, тот и получит его деньги, причем небывалых объемов. Еще бы, ведь компьютеры проникли в каждый дом, стали неотъемлемой частью любой деятельности человека: от производственной, управленческой, инженерной или креативной до досуга и развлечений. В международном проекте коллайдера, где бьются над глубинными вопросами мироздания, компьютеры играют не меньшую роль, чем живые участники этого захватывающего исследования. Наконец, разрастание дерева задач и его буйное разветвление создает почву и стимулирует создание малых фирм, занятых программированием и обслуживанием информационного бизнеса. Так создаются рабочие места: не их ли имел в виду В.В. Путин, выдвигая задачу создания в ближайшей перспективе 25 млн. высокотехнологичных рабочих мест?

– Как вы оцениваете современное состояние образовательной системы, обслуживающей нужды IT-отрасли? Какие проблемы в обеспечении качества IT-образования вы назвали бы системными? Каковы, на ваш взгляд, пути их решения?

– Трудно согласиться с восторженной оценкой российской образовательной системы, особенно в ностальгических ламентациях в отношении ее непрерывного реформирования. Архаичность построения этой системы очень часто отождествляется со здоровым консерватизмом, якобы позволяющим сохранять положительные традиции: например, фундаментальность в пику прагматизму зарубежных методологий и методик обучения.

Интернет в корне изменил содержание школьного и вузовского обучения, все еще ориентированного на предоставление знаний как избранной (упакованной) информации о некоторых объектах, механизмах и институтах общественной жизни (в значительно меньшей степени и личной). При этом обучающийся является пассивным и практически несвободным в своем выборе потребителем этой «информации знаний». Косвенным свидетельством крайне низкой эффективности этой модели является широкое распространение самых невежественных представлений о природе, убогих верований и антинаучных взглядов на окружающий мир. В нем действительно еще много загадочных, подчас необъяснимых явлений. Но вместо того чтобы эта констатация побуждала пытливый ум к исследованиям, опирающимся на уже известные естественнонаучные законы, школа оставляет достаточно широкое поле для спекуляций жуликов, а в лучшем случае – искренне заблуждающихся людей. Разве не обидно, что они в силу своих личных качеств, форм поведения, степени увлеченности и самое главное – заинтересованности в результатах своей деятельности ведут за собой значительное число неокрепших умов во много раз успешнее, чем профессиональные учителя?

Современный уровень развития именно информационных технологий требует совсем другого подхода к организации образовательной деятельности. Если очень коротко, то школа (и начальная, и средняя, и высшая) должна не просто научить, а приучить к тому, что знание определенных основ не конец, а начало процесса социализации личности. Надо вложить в душу учащегося постоянную потребность в узнавании, получении информации в объеме, достаточном для собственного понимания объекта его внимания. Развитие огромного числа общедоступных информационных программ, в том числе и поисковых, сетевая структура коммуникаций, включение в которую не составляет никакого труда, и к тому же растущая дешевизна технических средств позволяют рассчитывать на успех.

Преградой, как это ни странно, служат те, кто учит. Впору перефразировать известное выражение «а судьи кто?» в «учителя-то кто?». К сожалению, пока что государство еще не озаботилось этой проблемой. Вместо того чтобы стимулировать проникновение в школу информационных технологий, внимание вдруг сконцентрировалось вокруг использования лицензированных программ – вспомните о судебном преследовании по этой статье директора одной из школ, кстати, не столичной, а периферийной. Наверное, это единственный положительный момент такого аналога «обезьяньего процесса» в том смысле, что использование IT в обучении в определенном смысле уравнивает и столичную, и периферийную школы. Хирургические операции делают с ассистентами любого уровня квалификации, используя видеоканал. Почему бы и в школу прямо на урок не привлечь такого «ассистента»?

Формулировка вопроса, какие проблемы обеспечения качества IT-образования можно назвать системными, уже содержит ответ: эти проблемы не специализированные, а системные. Конечно, и овладение навыками работы с информационными технологиями требует обучения, но никаких принципиальных трудностей здесь не возникает – достаточно посмотреть, как дети даже дошкольного возраста легко осваивают компьютер. Как тут не вспомнить еще раз великого А.Н. Колмогорова, утверждавшего, что мозг человека изначально готов к восприятию именно абстрактных понятий, а уже потом переходит к соотнесению их с конкретными объектами. Поэтому для успешного IT-образования нужно менять саму образовательную систему, принципы и методики обучения и самое трудное – тех, кто учит.

Для этого нужно прежде всего изменить статус учителя. В советское время любили повторять изречение о том, что учитель должен стоять на такой высоте, на которую он не мог рассчитывать в буржуазном обществе. Этот лозунг, как и множество других, ему подобных, всегда вызывал скептическую улыбку и воспринимался иронически – как шутка. Но… продолжение следует в том же духе. Выдвинута задача довести зарплату учителя до средней заработной платы по экономике в регионе. Но если в Тюменской области этот уровень еще можно считать достаточным, что говорить о заведомо депрессивных (изначально или доведенных до этого состояния бездарным руководством) областях? Нет, неверна сама постановка задачи – уровень оплаты труда учителя нельзя связывать с какими бы то ни было показателями экономической деятельности, а только с уровнем сложности труда. Если идти по принятому варианту, то вполне можно допустить, что зарплата у дворника может быть больше, чем у учителя: во-первых, востребованность его труда несравнимо выше (вспомните, что было в Неаполе, когда там забастовали уборщики), а во-вторых, дворник вполне способен «ударно» трудиться, обслуживая не один, а два-три и более объектов. Учителю (и, кстати говоря, врачу) такой энтузиазм просто противопоказан (хотя это и происходит, когда их приглашают оказывать дополнительные платные услуги). К чему ведет этот сервисный подход, нетрудно представить. Для того чтобы предотвратить вынужденную халтуру, придумали установить и законодательно закрепить так называемые образовательные стандарты.

– Действительно, поговорим о стандартах – образовательных и профессиональных. В решении обсуждаемых проблем они играют важную роль.

– Если попытаться коротко, то лично моя оценка абсолютно негативная. Исходя из такой логики, образование как важнейший институт социализации человека, приобщения его к основным ценностям общественной и личной жизни превращается в производственную услугу. Школа трансформируется в комбинат бытового обслуживания, где работают ремесленники. А мастера трудятся индивидуально, по отдельному приглашению и соглашению сторон – заказчика и исполнителя. Пожалуй, самая серьезная опасность введения упомянутых стандартов состоит в том, что мы потеряем – и, скорее всего, навсегда – особо одаренных детей, чьи интеллектуальные возможности не укладываются в рамки каких-либо стандартов.

Безусловно, и раньше наша школа исповедовала принцип корабельного конвоя, скорость движения которого задается скоростью самого тихоходного судна. Но учитель (тем более – настоящий) имел возможность и желание выделять наиболее способных, а уже к ним подтягивать отстающих. Теперь будет наоборот – усредненный норматив знаний, достаточный для набора минимума баллов ЕГЭ, нацелит работу учителя на минимизацию усилий и полностью исключит желание поиска способных, талантливых и особо одаренных. Мне довелось однажды слышать выступление академика А.Д. Сахарова, где он упомянул, в частности, что любовь к физике ему привил школьный учитель, хотя мы думали – отец, автор известного учебника (сборника задач) по физике.

Бизнес первым почувствовал тревогу: получить «сырой» материал элементарно невыгодно и даже убыточно. Крупные компании уже давно занимаются подготовкой кадров для себя: появились корпоративные университеты, соглашения о сотрудничестве с ведущими учебными заведениями, предусматривающие создание (за свой счет!) именных или корпоративных кафедр или исследовательских центров, эндаументы, стипендиальные фонды. Наконец, общая неудовлетворенность принятой образовательной политикой привела к формированию многоуровневых программ. Одной из них стала программа «Лифт в будущее», которую разработал и осуществляет благотворительный фонд «Система» (www.lifttothefuture.ru). Ключевым преимуществом этой программы является включение в нее в качестве активных участников профессионалов – ученых, научных сотрудников, корпоративных специалистов, которые выступают в роли кураторов молодых конкурсантов. Мало того, что это позволяет получить объективную оценку их потенциала, но и открывает возможность приобщить победителей к научным разработкам и исследованиям, которые ведут кураторы. Такой симбиоз предоставляет многообещающим молодым людям уникальную возможность включиться в настоящее, а не учебно-лабораторное творчество уже на школьной скамье.

– Какова позиция бизнеса по проблеме «вклада» частно-государственного партнерства в развитие системы непрерывного образования? Какие проблемы в этой сфере кажутся вам самыми острыми?

– Частный бизнес взял на себя инициативу в формировании современной системы непрерывного образования. Здесь частно-государственное партнерство представляет собой ту самую невозможную упряжку коня и трепетной лани: вопреки ожиданиям в роли пугливой лани выступают именно госструктуры, а бизнес, как ломовая лошадь, тянет на себе весь воз проблем.

Складывается впечатление, что в российской модели частно-государственного партнерства люди, представляющие интересы государства (!), больше всего думают о личном интересе (пресловутые откаты) и меньше всего – о том, чтобы создать условия, благоприятствующие соединению частного и общественного интересов. Государство слишком озабочено очередной реформой системы образования, чтобы уделить внимание проблемам стимулирования и обеспечения постоянного доступа к образованию. Как это ни печально, но недавно опубликованные данные исследования бесстрастно свидетельствуют об увеличении числа практически безграмотных жителей России. Раз уж государство сняло с себя обязанность по созданию условий для получения хотя бы начального образования (как тут не вспомнить советский всеобуч), здесь должно сказать свое веское слово общество, высокопарно называющее себя гражданским. Можно было бы привлечь волонтерское движение. Бизнес в рамках так называемой социальной ответственности может внести в организацию постоянного обновления и расширения горизонта знаний весьма существенный вклад как наиболее заинтересованный в хорошо образованных людях инвестор. Однако сейчас эти инвестиции относятся к благотворительной деятельности и могут осуществляться за счет прибыли от основной деятельности. Между тем непрерывная поддержка сохранения достаточности образовательного уровня является важной социально-политической функцией, к осуществлению которой государство привлекает бизнес как равноправного партнера. И тогда все понесенные им на эти цели расходы нужно расценивать как производственные. Учитывая, что бизнес-структуры представлены прежде всего в регионах России и, значит, прямо и непосредственно участвуют в решении комплекса региональных проблем, непрерывное образование получило бы ускоренное развитие именно там, где оно более всего нужно – в регионах. Одновременно это улучшило бы материальное положение местных образовательных учреждений: только одно внедрение в практику обучения информационных технологий (а это обеспечило бы на деле повышение уровня знаний и, как следствие, квалификации) принесло бы ощутимый эффект.

– Какой вы видите роль общественно-профессиональной аккредитации в повышении качества IT-образования?

– Надо полагать, что проекты, о которых шла речь выше, можно использовать в качестве инструмента общественно-профессиональной аккредитации качества образования вообще и IT-образования в частности. Без сомнения, в такой оценке нет места представителям госструктур, как бы им этого ни хотелось, особенно в определении критериев этой оценки. Известно, что формализм, присущий административному подходу, губительным образом сказывается на содержательном выборе. Помнится, руководитель российской команды школьников, участвующей в международной олимпиаде, жаловался, что одному из ее победителей чиновники территориального управления образования отказали в финансировании поездки на соревнование, потому что у него отсутствовала прописка в городе, хотя учился он в городской школе, каждый день пешком преодолевая расстояние в десять километров. Недавно к нам обратились с просьбой дать экспертное заключение о тендерной заявке одного весьма престижного университета на выполнение исследовательского проекта. Больше всего в этой заявке поразило обилие трескучих пустопорожних фраз и элементарная неграмотность формулировок. В свое оправдание авторы сказали, что это общий стиль таких документов, иначе они вообще не будут восприняты, – поэтому их составление поручают «не самым квалифицированным» работникам. Вообще наша система аккредитации и аттестации сильно перекошена в сторону контроля за счет пренебрежения функцией стимулирования развития. Почему-то считается, что при организации работы, требующей особых разрешений, инициаторы думают главным образом о том, чтобы обмануть контролирующие органы, и не рассчитывают получить от них помощь или хотя бы советы. Парадокс состоит в том, что чем больше подозрений в желании обмануть и попыток ограничить свободу усмотрения, тем изощреннее действуют подозреваемые и действительно находят массу способов обойти установленный порядок. Мне кажется, что следовало бы стимулировать создание саморегулируемых организаций (СРО) в сфере аккредитации и аттестации. Например, создание СРО на фармацевтическом рынке позволило резко сократить поступление в продажу фальсифицированной и контрафактной продукции.

1 Подробнее в статье В.Д. Рудашевского, опубликованной в журнале «Экономические стратегии», №5, 2012.