Владимир Рудашевский: «Проблема взаимоотношений работодателей с вузами не имеет простого решения»

Сегодня во всем мире ищут новые модели развития вуза, которые бы адекватно отвечали вызовам времени. Каким быть «университету будущего»? Совершенно очевидно, что это актуально и для российской высшей школы, и для отечественного бизнес-сообщества, поскольку все более отчетливым становится тренд – вузы и вся система высшей школы должны быть ориентированы на потребности работодателей. На вопросы редакции отвечает наш постоянный автор¹, один из авторитетных российских экспертов, доктор экономических наук, заместитель председателя Комитета Торгово-промышленной палаты РФ по научно-техническим инновациям и высоким технологиям Владимир РУДАШЕВСКИЙ.

– Владимир Давыдович, в какой степени, на ваш взгляд, может решить проблему эффективного взаимодействия вузов с работодателями создание новых структурных подразделений вуза, в том числе базовых кафедр на предприятиях, программ или факультетов по подготовке кадров для приоритетных отраслей экономики региона, малых предприятий при вузе?

– Проблема взаимоотношений работодателей с вузами, на мой взгляд, не имеет простого решения. Такого, например, как приобщение в той или иной форме «заказчика» – бизнес-структуры к работе «исполнителя» – учебного заведения. В лучшем случае заказчик может высказывать свои пожелания к наполнению учебных курсов, опираясь на имеющиеся трудности в производственной деятельности, включая управление, экономику, финансы предприятия или организации. Однако гораздо важнее, чтобы специалист не столько умел решать текущие задачи, сколько готов был бы выстроить тактику и стратегию преодоления любого класса трудностей, в том числе и ранее не встречавшихся в практике. С этой точки зрения создание структурных подразделений вузов на предприятиях необходимо именно потому, что производственная жизнь гораздо богаче, разнообразнее, динамичнее. В итоге сотрудники кафедр получают возможность либо развивать свои знания и умения, либо вообще выдвигать новые подходы. Вся беда в том, что таких сотрудников становится всё меньше и всё чаще преподавание сводится к унылому воспроизведению твёрдо вызубренных положений. Но и преподаватели-творцы, и преподаватели-ремесленники получают одинаковые зарплаты, и ещё не известно, кого больше ценят и администраторы вуза, и студенты: ведь тот, кто отрывается от массы, предъявляет гораздо более высокие требования к уровню знаний и умений.

Правда, очень часто стали выдвигать ещё одну (далеко не новую) модель организации учебного процесса, приглашая к преподавательской деятельности специалистов-практиков. Вариант, безусловно, заслуживающий всяческого одобрения, но только при одном условии: на кафедру поднимается не начальник, красующийся перед молодежью и претендующий на почётное звание «профессора», а серьёзный специалист, который делится своим пониманием того или иного круга проблем и найденным им (или кем-то другим – в данном случае не важно) способом их решения.

Вообще говоря, в современном обучающем процессе роль преподавателя заметно меняется. Теоретически можно было бы вообще обойтись без тех, кто просто транслирует некий информационный массив, пусть даже логически упорядоченный: вся информация есть в Интернете или, в крайнем случае, в учебниках. Гораздо важнее влияние личности того, кто берётся обучать: именно личное общение студента с наставником позволяет воспринять ценность образования, что гораздо важнее усвоения, запоминания «информации-знаний».

Что касается малых предприятий при вузах, то их цель – обучение тому, как использовать полученные знания для решения конкретных задач. Важно подчеркнуть, что работа в этих малых фирмах не должна создавать видимость достаточности полученных знаний, а требовать значительного их расширения, дополнения и обновления. Поэтому так важен сам выбор учредителей малых фирм и профиля их деятельности: если речь идёт об инновационной разработке, то вуз просто обязан создать для таких компаний режим максимального благоприятствования. Увы, нередко его администрация хотела бы получать коммерческий результат, а вовсе не научно-прикладной. Новый закон об образовании в этом отношении занял «продвинутую» позицию, что весьма радует. Однако никаких преимуществ за именно инновационный характер деятельности вузовские фирмы сегодня не имеют.

– Каким вам представляется – в свете обсуждаемой проблемы – реальный контент взаимодействия вузов с работодателями, научными организациями, другими вузами, международными партнерами?

– Мне кажется, большинство работодателей пока что слабо верит в свои возможности повлиять на подготовку вузами специалистов для себя. Не зря опять появляются предложения о распределении выпускников, поскольку таким способом работодатель надеется вернуть хотя бы часть затрат, которые он понёс в рамках сотрудничества с вузом. Конечно, понять работодателя можно – уже сейчас найти инженера становится всё труднее, особенно по некоторым современным специальностям.

На деле самый эффективный путь привлечения специалистов – это обеспечение им не только возможности получения приличной зарплаты, социального пакета (важнейший аспект выбора места работы), но и перспектив так называемой деловой карьеры. Это могут гарантировать только те предприятия, организации, которые ориентированы не на прозябание на рынке, а на занятие лидерских позиций. Почему, например, наши выпускники с большой охотой нанимаются в западные компании или на совместные предприятия? Уровень зарплаты, социальный пакет, условия труда – всё это не слишком отличается от таковых на отечественных. Но молодые специалисты знают, для того чтобы удержать, а тем более повысить уровень материальных благ, необходимо очень серьёзно и активно работать над собой. Более того, они получают доступ к овладению высокими технологиями и техникой работы, что в целом повышает квалификацию.

Особого внимания заслуживает проблема взаимодействия вузов с наукой и другими вузами. Идеальный вариант – это совместная деятельность. Известная система Физтеха, когда кафедры работают в академических лабораториях, представляет собой самую эффективную модель научно-образовательной деятельности. К сожалению, многие вузы избегают подобного симбиоза из опасений потери своей конкурентоспособности – как уже было отмечено, многие преподаватели вузов не утруждают себя овладением новых знаний. В МГУ им. М.В. Ломоносова уже давно разрешены и даже приветствуются межфакультетские лекционные и лабораторно-практические курсы. Конечно, далеко не каждый вуз способен заинтересовать научное учреждение сотрудничеством. Однако своеобразным посредником в поиске партнёров может стать бизнес – ему проще найти научные структуры, заинтересованные во внедрении своих результатов. Кроме того, сейчас многие крупные корпорации создают свои учебные центры – вот с ними и нужно найти общее поле деятельности.

Наконец, пристального внимания требуют вопросы связей с международными партнёрами. К сожалению, в этом направлении столько преград – и административных, прежде всего, и экономических, и организационных, – что требовать от вуза развития таких связей, как это делает Минобрнауки РФ, не совсем корректно. Поразительно, насколько правила, регулирующие эти связи, противоречат объявленному приоритету экономической политики государства – обеспечению инновационного развития. Научная и научно-техническая деятельность играют ключевую роль в реализации этого приоритета. При этом успех в значительной степени зависит от того, насколько выполненные исследования и разработки соответствуют запросам рынка, в том числе мирового. Тот факт, что подавляющее большинство российских корпораций и компаний предпочитает закупать современное оборудование и технологии за рубежом, имеет вполне однозначное и экономически обоснованное объяснение, поскольку отставание российского научно-технического комплекса очевидно.

Именно поэтому были предприняты определенные усилия по привлечению к работе по ликвидации этого отставания как отечественных ученых и специалистов, выехавших за рубеж, так и иностранных. Были приняты беспрецедентные решения по проекту «Сколково». В состав критериев оценки эффективности вузов Минобрнауки РФ ввел численность обучающихся здесь иностранных студентов, большая часть которых получает поддержку образовательных фондов своих стран.

Недавно этим министерством был разработан и представлен для публичного обсуждения проект федерального закона «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части совершенствования механизмов регулирования труда научных работников, а также финансовых инструментов и механизмов поддержки научной и научно-технической деятельности в Российской Федерации» (в соответствии с поручением Президента РФ предлагается внести в федеральный закон «О науке и государственной научно-технической политике», Трудовой и Налоговый кодексы РФ ряд существенных изменений, касающихся организации и финансирования научной деятельности, а также прав научных работников. – Прим. ред.).

Если говорить объективно, внесенные Минобрнауки РФ поправки практически утверждают абсолютную научную и научно-техническую автаркию. Вместо того чтобы стимулировать международное сотрудничество в сфере науки и научно-технического производства, включая активное участие российских ученых и специалистов в международных конкурсах на получение финансовых грантов, закрепляется положение, согласно которому финансовое обеспечение научной, научно-технической, инновационной деятельности может осуществляться только (!) Российской Федерацией, ее субъектами и даже муниципальными образованиями (ст. 15). Фонды поддержки научной, научно-технической и инновационной деятельности, которые могут быть источниками ее финансирования, также могут учреждаться только Российской Федерацией или ее субъектами (государственные фонды), муниципальными образованиями (муниципальные фонды) или физическими и/или юридическими лицами (негосударственные фонды). Под последними, видимо, подразумевают частные компании. Международные организации и зарубежные специалисты могут привлекаться исключительно для работы в экспертных органах фондов.

Как это будет происходить, видно из недавно принятого Правительством РФ документа (постановление № 367 «Об утверждении Правил получения международными организациями права на предоставление грантов на территории Российской Федерации на осуществление конкретных научных, научно-технических программ и проектов, инновационных проектов, проведение конкретных научных исследований на условиях, предусмотренных грантодателями» от 23.04.2013 г., не вступило в силу. – Прим. ред.). В соответствии с ним привлекать к финансированию исследований и научных учреждений зарубежные фонды можно лишь с разрешения Минобрнауки РФ. При этом такое разрешение может быть получено только в том случае, если цель финансируемого исследования или разработки соответствует приоритетным направлениям развития науки и технологий в стране.

Это означает, либо перечень этих направлений будет безмерно широким, либо многие традиционно сильные, имеющие мировое значение научные школы не смогут получать иностранные гранты. Вряд ли исследования в области, скажем, философии, социологии, филологии, археологии, психологии, педагогики и многих других научных дисциплин могут претендовать на место в выше упомянутых приоритетных направления.

Исправить эту нелепость очень просто: достаточно в перечень источников финансирования, содержащийся в статье 15 проекта названного федерального закона, добавить «международные организации, фонды (в том числе частные), эндаументы». Иначе «утечка мозгов» не только не остановится, а значительно усилится, хотя, получив грант зарубежного фонда или эндаумента, российский исследователь или научная организация вполне могли бы продолжать исследования, не покидая страну. Более того, это создало бы дополнительные стимулы и возможности для оснащения научных учреждений, лабораторий, кафедр современными приборами, оборудованием, аппаратурой, материалами и прочим необходимым, отсутствие чего зачастую вынуждает российского грантополучателя переносить исследования за рубеж.

Учитывая высокую потребность в научных кадрах наиболее высокой квалификации, имело бы смысл воспользоваться намеченной реформой Российской академии наук, для того чтобы расширить номенклатуру научных должностей, открывая возможность для более широкого привлечения научных кадров к работе в вузах. В частности, для крупных ученых и специалистов, достигших возраста, предельного для занятия административных позиций, можно было бы ввести должности советников дирекции (ректората, деканата), научных лидеров направления (школы), головных консультантов-экспертов, главных (ведущих) кураторов и наставников, непременных членов ученых, наблюдательных (попечительских) советов, кафедральных старейшин (дуайенов), почетных профессоров (доцентов). В противном случае омолодить научный корпус – без потери престижа занятия научной деятельностью и резкой демобилизации профессионального потенциала – будет очень трудно и даже невозможно. Драма смены поколений в науке примет характер естественного развития системы, не отягощенного оскорбительным пренебрежением реальных заслуг. Прижились же и вошли в широкий обиход звания бакалавра и магистра, привычными станут и эти названия, неся в себе глубокий смысл сохранения уважительного отношения к достижениям высоких степеней владения знаниями.

– Какими вы видите новые экономические и управленческие решения как инструменты конкурентоспо- собности вуза? В частности, на ваш взгляд, возможно ли модели управления «из бизнеса» перенести в управление вузом?

– Вопрос довольно широкий. Хотелось бы воспользоваться возможностью рассмотреть его в другом аспекте, а именно с учетом вступившего в действие закона об образовании. Из него вытекает, что профессиональное обучение исключается из системы государственного образования. Тем не менее для бизнеса этот сектор подготовки кадров имеет огромное значение, и, значит, именно бизнес может взять на себя организационное и экономическое обеспечение его развития. В условиях рыночной экономики неэффективность сложившейся системы подготовки рабочих кадров особенно остро почувствовал бизнес. Обеспечение конкурентоспособности выпускаемой продукции заставляет модернизировать производственные системы, опираясь на использование современных высоких технологий, что невозможно без соответствующей переподготовки обслуживающего персонала. Не дожидаясь перестройки государственной системы профессионального обучения, бизнес-структуры вынуждены создавать корпоративные центры подготовки и переподготовки кадров.

В целом подход к системе профессиональной подготовки, повышения квалификации и переподготовки специалистов требует переформатирования. Нуждается в пересмотре вся организационная структура. Исторически сложившаяся, она в общем виде представляет собой практически непересекающиеся подсистемы академической науки, вузовской науки и отраслевой, включающей, в частности, институты повышения квалификации. Отдельную подсистему составляют образовательные структуры по подготовке среднетехнического персонала и профессиональных рабочих (техникумы, колледжи и прочие). Мало, что такое разделение в принципе невероятно затратно, как со стороны зрения материальных, так и людских ресурсов, но еще и абсолютно неэффективно по конечному результату.

– Близка ли вам точка зрения: интеллектуальный потенциал – главный актив вуза?

– По-моему, ответ тривиален сам по себе. Проблема в другом: а как оценивать интеллектуальный потенциал? Предлагаются самые разные варианты – от формальных (индексы цитирования, например) до виртуальных (бренды). Какого-то универсального показателя, наверное, нет. И всё же, если вуз неизвестен на рынке научно-образовательных услуг, то его интеллектуальный потенциал находится на низком уровне. Поэтому администрация вузов должна была бы озаботиться приглашением на работу не просто профессиональных, но и незаурядных специалистов. Однако ее возможности очень ограничены: ни материальных, ни социально-бытовых средств, выходящих за пределы имеющегося минимума, нет. В помощь можно опять-таки брать бизнес, а в ещё большей степени – региональную администрацию. Ни разу ни от одного губернатора или мэра я не слышал, чтобы, отчитываясь в результатах своей работы, они упомянули о привлечении в местный университет или институт крупного ученого или специалиста.

1. См. в «АО»: «С чего начинаются инновации?» (№44, 2010), «Бизнес и образование: и конь, и трепетная лань…» (№57, 2012).