Воспитательная миссия вузов

Академик Бим-Бад: «Педагог – спаситель «пловцов» в житейском море»

БИМ-БАД Борис Михайлович – доктор педагогических наук, действительный член (академик) Российской академии образования, профессор Московского психолого-социального института

Мы продолжаем разговор о воспитательной миссии вузов, начатый в прошлом, июньском номере журнала. Для выполнения этой миссии, в сравнении с «прикладными» технологиями и методиками внеучебной деятельности вузов, не менее важны (а может, и более) поиски ответов «на вечные вопросы», или – по выражению нашего собеседника, доктора педагогических наук, профессора Бориса БИМ-БАДА – «искания прочной и благотворной душевной опоры». Опоры не на «идолов», но на идеалы. Не в этом ли сегодня заключается одна из основополагающих миссий образования?..

– Борис Михайлович, не поздно ли «воспитывать» восемнадцати-двадцатилетних студентов, в общем, почти взрослых людей? Если «не поздно», то какова специфика такого воспитания, какими, на ваш взгляд, должны быть его ориентиры?

– Взрослые люди воспитывают, совершенствуют себя сами. Речь идет о самовоспитании, самосовершенствовании, для успешности которого вуз многое в силах сделать и в содержательном, и в организационном планах. Перед студентами ставится цель пожизненного искания прочной и благотворной душевной опоры, разворачивается панорама идеалов и их воплощения в реальных характерах и типах современной личности: задаются «планка» работы над собой и образцы осознанного решения личностных проблем, рефлексии, мысленных экспериментов, предвидения, управления своей судьбой. Здесь самое главное – неравнодушие преподавателей и администрации к духовной жизни, установка на доблесть – высокие, труднодостижимые результаты умственной работы. Хорошо сказал профессор Валерий Алексеевич Касьянов, МЭИ(ТУ):

«Образовательный прогресс возникает только тогда, когда следующее поколение знает больше, чем предыдущее. Это требует от нас постоянного повышения квалификации, несмотря на все кризисы и ЕГЭ».

Атмосфера и климат вузовской интеллектуальной жизни создаются многочисленными разнообразными исканиями: работой кружков по интересам, публичными диспутами, встречами с «идолами» молодежи, обсуждением самых спорных, самых трудных вопросов жизни. Колоссальную позитивную роль играют самодельные оркестры и вокальные группы, музыкальные фестивали и конкурсы. Музыкальная деятельность создает гармоничность внутреннего мира человека. Цивилизованной соревновательности, умению выигрывать и проигрывать по правилам студентов учат спортивные игры, различные спортивные празднества. Вуз помогает самовоспитанию отрицанием скуки, успокоенности, равнодушия как образа жизни.

– Однако сегодня, по мнению многих ученых, философов, само общество потеряло ориентиры, испытывая настоящий кризис ценностей. Высказывается даже мнение, что настоящая глубинная причина разразившегося глобального финансового кризиса – именно этот кризис ценностей, а вовсе не «дерривативный пузырь». Чему же могут научить, или, по вашей терминологии, очеловечить своих «детей» «отцы», парадигма которых – парадигма потребления – рухнула? (Конечно, под «отцами» подразумевается в данном случае не вузовская профессура.) Что должно, по вашему мнению, придти ей на смену, какая новая система?

– Любое общество неоднородно, и наше тоже. В нем есть люди, ничего не утратившие, не растратившие своих высших ценностей, и такие люди всегда были в меньшинстве. Находятся и весьма многочисленные люди, никогда не имевшие никаких ценностей, и им просто нечего терять. Связывать финансовые трудности с «кризисом ценностей» причинной связью методологически неправомочно. Парадигма потребления – не ценность, а порок, суррогат творчества, проявление бездуховности, опустошенности, приземленности и оголтелого эгоизма. Отцы-носители таких «ценностей» действительно хорошему научить не способны.

На смену рухнувшим ложным и лживым лозунгам, обманывавшим массы, для самого спасения людей должны придти честные, истинные ценности. Это благоговение перед жизнью человека, уважение к его трудностям и проблемам, сострадание – понимание неизбежности его страдания, помощь тем, кому еще хуже, чем мне, взаимопомощь, сотрудничество в деле. Высшая, предельная, абсолютная ценность – жизнь человека, жизнь как таковая, как отсутствие смерти. В сопоставлении с этим абсолютным даром блекнут все остальные ценности.

– На ваш взгляд, возможно ли в принципе взращивать творчество и нестандартность мышления «массовым тиражом»? Существуют ли такие «воспитательные технологии»?

– Малые дети приходят в этот мир со стремлением к самостоятельности, творчеству, полные любознательности. (Как точно сказал Зигмунд Фрейд – «сияющий ум ребенка»!) Надобны долгие годы зубрежки, чтобы приучить растущего человека к «попугайству», укрепить в нем вкус к повторению чужих слов, чтобы заглушить порывы к экспериментам, рискам, самоиспытаниям. Лучшая «воспитательная технология» массового производства творческих установок в учащихся – это отказ от школы учебы, школы муштры, от вербализма и создание условий для тренировки детей в исследовании окружающего мира, для пробы своих познавательных сил («оказывается, мой котелок варит!»).

– И вновь сошлюсь на вашу цитату: «Со времени своего возникновения (в XIX веке) «бесплатная» школа не приняла ни одного из достижений передовой педагогической мысли… В школу для народных масс так и не проник ни Сократ, ни Витторино да Фельтре… ни Лев Толстой, ни Выготский, ни Нил, ни Пиаже, ни Макаренко, ни Фрейри, ни Сузуки, ни Ильенков... Никто из великих педагогических мыслителей и героев чудодейственной практики образования». Почему, Борис Михайлович? И как сломать этот механизм отторжения? Да и возможно ли это?

– Правящие и господствующие группы вырвали школу из рук церкви и сделали ее государственной, чтобы, приманив к ней массы эфемерной «бесплатностью» (на самом деле средства на массовую школу отнимаются у масс), превратить ее в хорошо контролируемую фабрику людей-«винтиков», нужных производству, но ни в коем случае не понимающих действительного устройства общества господства над ними. Школа для масс стала мощным средством недоразвития человеческих способностей, удушения живой мысли, «промывания мозгов» и подготовки к завоевательным войнам – этому бизнесу на крови.

Чтобы сломать этот механизм отчуждения людей от их сущности, необходимо осознать устройство этого механизма, его назначение и способы работы и, глубоко, исчерпывающим образом осознав вредоносность сего механизма, отказаться от него. Отказаться в пользу школы для свободных людей, всегда процветавшей, ибо в ней учились и учатся дети правящих и господствующих личностей. Именно в привилегированной, «элитарной» школе применяются все величайшие завоевания педагогической мысли, все результаты блестящих экспериментов, все тонкие и безотказные способы развития природных дарований.

Возможен ли переход к школе, развивающей способности? Это возможно, это уже делается, происходит, становится общей тенденцией: ныне вырисовывается территория массового образования для сознательной жизни. Массовое образование вынуждено ныне уменьшить свою давящую силу: слепое послушание, тренировку механистических умений и запоминания без применения.

– «Главный воспитатель – не отдельный педагог, а общество и жизнь в целом». Ваши слова. Тогда все-таки в чем состоит роль и миссия педагога, раз уж соревнование в воспитании с жизнью и обществом он заведомо проиграет?

– Роль и миссия педагога состоит во внедрении «фильтров» в душу подопечных, «фильтров», пропускающих хорошее и не пропускающих дурного. Когда воспитанники истинно уважают, любят, ценят, верят своему вожатому, они заражаются его ценностями и установками и, тем самым, приобретают силу сопротивляться развращающим, тлетворным влияниям среды, ее соблазнам. Педагог – спаситель «пловцов» в житейском море.

– Какие тенденции современного общественного бытия, этого самого «житейского моря», вас наиболее настораживают? Не кажется ли вам, что все более углубляющееся социальное неравенство – одно из самых опасных зол для нравственного становления молодых людей?

– Самое страшное в современном мире – желание масс быть руководимыми, их нежелание становиться самостоятельными, самоуправляющимися, ответственными за себя. Они не верят в свои силы навести порядок и установить гармонию интересов.

Равенство всех перед Богом, вежливостью, законом и судом – вещь абсолютно необходимая. А социальное, материальное равенство – вещь недостижимая (ее нет ни в монастырях, ни в казармах, ее не было ни при Сталине, ни при Гитлере).

– Хотелось бы задать и личный вопрос: где, в чем истоки вашего личного профессионального и духовного самоопределения?

– Источник моего вдохновения, скорее всего, бьет из обстоятельств детства и подпитывается любовью к людям и людей – ко мне.

– В своих воспоминаниях о детстве вы писали, по крайней мере, об одной книге, ставшей для вас судьбоносной в жизни, – «Пушкин и театр». Книги уходят из пантеона «символов веры» нынешних поколений. Можно ли этот процесс повернуть вспять? Или не стоит это воспринимать столь драматично, ведь «свято место» пусто не бывает, на смену книге идут другие воспитательные «инструментарии»?

– Кино не вытеснило театра, телевидение не уничтожило кинотеатра, CD и DVD не похоронили телевидения... Книга никуда не денется, полностью она незаменима. Нынешняя молодежь читает и пишет в количественном измерении больше прежней. Беда в том, что, как во все времена и у всех народов, большинство читает и пишет всякую ерунду. Это, увы, тоже влияние широкой среды.

Новые носители информации – ведь только форма, оболочка, которую наполняет весьма разное по качеству содержание. Пусть читают с экрана (мобильника, электронной книги, компьютера и пр.), а книгу читают редко, но если на экране – высокая литература, а в книге – гадость, то и, слава Богу, что не в такую книгу смотрят. Я и сам нынче гораздо больше пользуюсь экраном, чем книгой, даже в библиотеках.

– Российское общество сегодня находится в трудных поисках самоидентификации – исторической, нравственной… По вашему мнению, удалось ли нам уже хотя бы нащупать верные ответы: кто мы, что мы, «кто виноват» и «что делать»?

– Костя-моряк не брался сказать даже «за всю Одессу», а вы – о российском обществе в целом... Оно очень разное, в нем уживаются слои, имеющие противоположные взгляды. Увы, многие не ищут ничего, кроме денег. Могу судить лишь о тех, к числу коих принадлежу. Моя референтная группа и сам я знаем, что мы являемся носителями истинной великой русской культуры, что в этой культуре заключено наше спасение, что мы обязаны продолжать трудиться в ней, пока и насколько хватит сил. Виноваты в нашей истории мы сами: все виноваты, значит, никто не виноват. Зато легко сказать, что виновато. Виновато неведение, полуобразованность виновата, отсюда – близорукость и легковерие.

– На последнем съезде Союза ректоров с беспрецедентным заявлением выступил Патриарх Кирилл, отметивший, что в сегодняшних условиях говорить о воспитании, не упомянув его религиозной составляющей, просто невозможно. Какова ваша точка зрения на эту проблематику, вызывающую сегодня в обществе бурные дискуссии: например, по поводу введения школьного курса «Основ православной религии»?

– Любая мировая религия несет в себе колоссальную культуру, и нельзя не согласиться с Патриархом Кириллом, что воспитание, игнорирующее свои религиозные составляющие, убого и вредно. В той же мере убого и вредно возвращение в светскую школу какого бы то ни было аналога «Закона Божиего». Общее образование выиграло бы от обогащения его историей религий.

– И заключительный вопрос: российское образование – как школьное, так и профессиональное – модернизируется не первый год. В последнее время озвучены и новые инициативы: «Современная модель образования», «Наша новая школа» и т.д. Если кратко и тезисно, при каких обязательных условиях, на ваш взгляд, все эти программы и идеи принесут действительно достойные плоды?

– Пока что хороших плодов того, что упорно называют модернизацией образования, обнаружить мне не удалось. Чем больше денег отпускается на «модернизацию», чем громче о ней шумят… а плодов нет. Ни единого нет! Создается, правда, видимость нововведений. К модернизации массовой школы наши правящие и господствующие группы еще не приступили и еще не позволяют приступить обществу.