Преобразования в школьном образовании

Нестандартная ситуация со стандартом

В начале марта профильный комитет Совета Федерации собрал экспертный совет, темой обсуждения которого стал проект стандарта для старшей школы.

Заместитель комитета СФ по образованию и науке Сергей Щеблыгин, открывая заседание, высказал пожелание использовать при дискуссии сократовский принцип – поиск истины через диалог. Тема преобразований в школьном образовании, его форм и содержания недаром столь оживленно обсуждается обществом – все ощущают, что это вопрос исторической судьбы Отечества. Напомнил ведущий и о показательном историческом факте: Джон Кеннеди, будучи еще сенатором, после запуска первого спутника Земли предложил изменить именно систему преподавания в американских школах, чтобы заложить необходимый интеллектуальный задел.

Слово разработчикам

Свою позицию подробно представили на заседании директор Департамента общего образования Минобрнауки Елена Низиенко и генеральный директор издательства «Просвещение» Александр Кондаков.

Почему возникла необходимость в разработке нового стандарта, хотя по закону он должен меняться раз в десять лет, однако количество информации не просто ежегодно удваивается или утраивается, ее массив только за последние два года увеличился в пятьсот (!) раз. Конечно, стандарт 2004 года, по которому сейчас живет школа, перечень и содержание дидактических единиц, положенных в его основу, попросту уже не отвечают объему новых знаний. Это стало одной из основных причин разработки нового поколения стандартов, отметила Е. Низиенко. Причем это должен быть уже не жестко прописанный документ, а рамочный. То есть более гибкий, более приспособленный к обновлениям. Это одна из принципиальных отличительных черт нового проекта. Далее. Новый стандарт должен отвечать системе трех требований: к результату, условиям и структуре образовательной программы.

– Принципиальной новацией стало наличие требования к условиям, – продолжила представитель министерства. – Раньше с учителя спрашивали результат, но никогда ему не говорили, что для достижения этого результата мы создали вот такие-то определенные условия. Это приводит к расширению круга тех, к кому, собственно, обращен новый документ – не только к учителям и ученикам, но и руководителям муниципалитетов, учредителям, родителям.

Озвучила Е. Низиенко и такие данные: на сегодняшний день принят новый стандарт для начальной школы, и из 1 млн. 400 тыс. первоклассников около 200 тыс. уже учатся по нему. Стандарт основной школы также принят и начнет вводиться с 2012 года по мере готовности образовательных учреждений (его обязательное введение во всех российских школах намечено на 2014 год). Апробацию стандарта для старшей школы предполагается начать в отдельных школах с 2013 года, а повсеместное введение – с 2020-го.

– Основную дискуссию вызвала та часть проекта стандарта, где сформулированы требования к учебному плану. Но ведь это не завершающий документ! Он только определяет рамки. Далее на федеральном уровне должна быть разработана примерная образовательная программа, и вот в ней уже очень подробно должно быть все описано, в том числе содержание программы. После этого разрабатывается основная образовательная программа школы и локальные акты школы, где должны быть отрегулированы и регламентированы механизмы реализации стандарта.

Еще один узловой момент общественной дискуссии связан с предложением разработчиками проекта схемы выбора предметов из обязательных предметных областей, плюс три общих предмета, плюс обязательный индивидуальный проект старшеклассника.

– Вот эта конструкция и вызвала вопросы у предметников, потому что кто-то посчитал, что не будет изучаться предмет, который они преподают, – прокомментировала Е. Низиенко. – Но ведь мы уже давно идем к такой старшей школе – к школе выбора.

Напомнив прошлую практику формирования образовательной траектории школьника, выступающая отметила, что в результате обязательная 36-часовая нагрузка вырастала для учащегося и до 40, а то и 45 часов в неделю. Затем появилась профильная школа, где ребенок выбирал профиль, а школа ему предлагала набор предметов и количество часов в рамках этого профиля.

– Разработчики стандартов предложили несколько иную схему. Это не совсем профильная школа, потому что ребенок может выбрать как математику на профильном уровне, так, допустим, и русский язык и литературу – также на профильном уровне. Тем не менее, самые ключевые позиции, которые сохраняются в стандарте и которые принимаемы, как нам кажется, всеми – это, во-первых, сама возможность выбора в старшей школе, во-вторых – бесплатность 36 часов в неделю (количество, предусмотренное и в новом проекте стандарта). И, в-третьих, сохранение единого образовательного пространства страны, – заключила свое выступление директор министерского департамента.

– Ответ на вопрос, почему необходимы новые стандарты, очень прост: советская школа блестяще справилась с задачами НТР, а наша школа должна справиться с задачами информационной революции, – начал свое выступление Александр Кондаков. – Те профессии и те компетенции, которые сегодня востребованы на рынке труда, их десять лет назад просто не существовало. Какие будут необходимы компетенции для наших детей, какие будут востребованы профессии в 2020 году, боюсь, мы сегодня не догадываемся. Поэтому в основу стандарта мы положили, прежде всего, два момента. Первый – это общественный договор. Впервые в истории общего образования было проведено широкое социологическое исследование требований семьи, общества и государства к результатам образования. Основываясь на его результатах, в центр нового стандарта был поставлен ребенок. То есть стандарт – личностноцентрирован. Мы говорим о личности современного гражданина России, его владении теми ключевыми компетенциями, которые сегодня востребованы на рынке труда, которые требует семья, которые требуют общество и государство. Второй момент: кроме предметных результатов, предусматривавшихся предыдущими стандартами, появились требования к личностным и метапредметным результатам – умение обновлять свои компетенции. Речь идет о формировании поколения детей, которые способны гибко, адаптивно изменяться. Менять социальные роли, менять профессии в соответствии с тем, что востребовано в обществе.

Конечно, это не отменяет знаниевой парадигмы, потому что любая компетенция основывается на знаниях, – отметил выступающий. В проекте разработчики попытались совместить эти парадигмы – знаниевую и компетентностную. Задача ставилась такая – сократив число предметов, дать возможность семье, школе, ребенку увеличить количество часов на изучение того предмета, который необходим для его будущей профессиональной деятельности. Например, будущий физик получит возможность изучать физику не 2 часа в неделю, а 5-6 часов. Или будущий историк получит возможность не изучать подряд химию, физику, биологию, как это изучается сегодня, а более глубоко изучать предметы обществознания.

В ходе выступления Александр Кондаков немного коснулся и темы ЕГЭ. Да, единый экзамен отвечает целям и задачам нынешнего школьного стандарта. Однако, по всей видимости, новые стандарты потребуют и изменения форм итоговой аттестации: число экзаменуемых предметов увеличится, скорее всего, до 9-10, экзамен же будет проводиться либо в форме ЕГЭ, либо на уровне внутришкольной аттетстации. И еще один аргумент привел выступающий:

– Позволю себе напомнить, что ребенок до 10-11 класса девять лет уже отучился и получил базовое образование по всем предусмотренным программой предметам. Этим мы мотивируем ту позицию разработчиков, что, к примеру, будущий математик в старшей школе может не изучать все предметы общественного цикла. Это достаточно широкая мировая практика.

Посчитаем?

Участники круглого стола согласились с позицией разработчиков о назревшей (если не больше) необходимости изменений в системе школьного образования и его содержания, в частности. О такой необходимости буквально кричит и неуклонно снижающееся качество знаний абитуриентов, поступающих в вузы страны. В принципе, эксперты не против и самого принципа вариативности и возможности выбора предметов в старшей школе.

В общем, цели проекта прекрасны, задачи – благородны. Дело лишь в деталях. На них и сконцентрировала свое внимание оппозиционная сторона.

Например, во что обойдется внедрение нового стандарта? Член комитета СФ по бюджету Александр Починок высказался однозначно:

– Мы не посчитали стандарт экономически. Если действительно будет реализована предусмотренная проектом вариативность образовательных траекторий и на практике осуществлено право выбора программ каждым учеником, то получится огромное количество индивидуализированных групп. Даже у одного среднестатистического класса из 25 человек, по идее, появится потребность в нескольких таких группах. В итоге же представим: в школе будет не менее десятка выпускных «микроклассов»? А это означает увеличение финансирования. Я только «за», потому что работа в маленьких группах всегда продуктивнее. Но такое возможно, если бюджет будет настолько богатым, чтобы обеспечить одного учителя на три-пять учеников. Столь благие пожелания нужно сопоставлять с бюджетом, они должны быть четко просчитаны. А иначе получится так: «Ребята, мы вам добровольно выбрали такие-то предметы, и вы их будете добровольно изучать. На остальное у нас денег нет!».

С точки зрения экономического расчета вариативности оценил депутат и приведенные им следующие данные: максимум всего лишь 15 процентов школьников четко представляют свою дальнейшую образовательную и профессиональную траекторию. Есть ли смысл в огромных затратах в этой ситуации неопределившегося большинства? Тем более в отсутствии в школе серьезной системы профориентации?..

Член комитета СФ по образованию и науке Валерий Сударенков затронул еще одну экономическую составляющую: стоимость всей часовой «сетки». Если государство сможет осилить финансирование всех 11 тыс. аудиторных часов за одиннадцать лет обучения и родителям не придется доучивать своего ребенка-школьника у репетиторов – это один подход, правильный, – подчеркнул сенатор. Если нет, тогда сколько часов займет оплата образовательных услуг со стороны родителей?

– Вот в этом суть: какую стоимость образования мы закладываем в этих стандартах? Ясности нет.

А как оценивают финансовую сторону стандартов в регионах? Вот, например, комментарий председателя комитета по труду и социальной политике Законодательной думы Томской области Игоря Чернышева:

– Идеи, заложенные в стандарте, сами по себе замечательные. Но когда мы приземлились и начали считать для своей области, во что ей обойдется приведение образовательных учреждений в соответствие стандартам, общая сумма зашкалила за миллиард. Если честно, даже нашему не самому бедному региону это не по карману. Скажу больше: когда в области мы начали с 1 сентября 2010 года реализовывать стандарт начальной школы, то стало понятно, что его инвариативную часть – 10 часов по выбору – мы уже не в состоянии обеспечить. А если учесть, что почти половина школ области малокомплектные, то реализация стандарта начальной школы, реализация стандарта среднего звена, не говоря о реализации стандарта старшей школы, – это нереальная финансовая ноша.

Кстати, в Москве, например, заработная плата директора школы напрямую увязана со средней зарплатой учителей в его коллективе. Как думаете, что в этой ситуации будет выгодно руководителю образовательного учреждения? Правильно – начать сокращать педагогический коллектив…

Такой непростой выбор

Не менее остро прошло обсуждение предложенных в проекте документа подходов к выбору школьниками предметов. И если даже для школ крупного мегаполиса реализовать этот принцип непросто, то для сельских малокомплектных задача может стать и вовсе неразрешимой.

– Ученикам сельских школ придется съезжаться из деревень в районный центр – так отвечает представитель группы разработчиков стандарта на этот вопрос, – продолжил В. Сударенков. – Но как из деревни за 500 километров ездить прикажете на профильное обучение? Посмотрите, например, по Приморскому краю: школьников перед проведением ЕГЭ собирают по деревням на вертолетах и размещают в спортзалах за две-три недели до экзамена в таких вот условиях. С профильным обучением так же получится? Почему нет ответов на все эти конкретные вопросы?

Вопрос реализации стандарта в сельских школах, наличие условий, необходимых кадров и т.п. – тема особая, и вопросов в данном случае гораздо больше, чем ответов. А ведь в России сельских школ – большинство.

Однако вызывает немало размышлений сам механизм выбора образовательной траектории. Почти все эксперты обратили внимание на проблему: а готов ли девятиклассник в принципе к осознанному выбору? По идее, должна быть организована еще до ступени старшей школы серьезная предпрофильная подготовка. Но таковая в стандартах для школы среднего звена пока не просматривается.

– Думаю, стандарт должен четко прописать для ученика и возможность отступления от сделанного ранее выбора, если он поймет, что этот выбор сделан неверно, – заметил И. Чернышев.

Каков в данном случае западный опыт? Как известно, там реализуется двенадцатилетнее обучение с трехлетней старшей школой. И первый год старшей школы предполагает так называемый ориентационный цикл, когда ребенок может попробовать себя в разных сферах. Такой подход позволяет сделать в дальнейшем действительно осознанный выбор. Последние два года обучения в школе – 11 и 12 классы – это годы профильного обучения, где есть и общее для всех «звено», и глубокая профилизация в тех сферах, которые ребенку интересны. Не обязательно отдельные учебные предметы, а именно сферы: например, социально-гуманитарная.

Эксперты постоянно возвращались в своих выступлениях к одному, на первый взгляд, латентному, но на самом деле важнейшему, принципиальному вопросу: для полноценного развития личности (а разве не это главная миссия школы?!) необходим такой корпус предметов, без которых подобное развитие, мягко говоря, затруднительно… Например, преподаватели литературы по опыту знают, что именно в старшей школе, в этом возрасте у подростка возникает острая потребность в обсуждении вечных вопросов. Разве можно лишать такой возможности , например, будущего программиста?

Свою позицию высказал в ответном слове А. Кондаков:

– Если бы мы не имели ранней профилизации еще в советские времена, страна не имела бы физматшкол, новосибирского Академгородка, школ с углубленным изучением некоторых предметов. Так что этот опыт у нас имеет глубокие корни. И сегодня предпрофильная подготовка заложена в стандарт основной школы. И механизм смены профиля в проекте также предусмотрен. По опросам, более половины россиян считает, что профильное обучение необходимо в старших классах, а 7 процента девятнадцатилетних респондентов считают, что они вполне способны сделать выбор профессии.

Так-то так. И, как отметили выступающие, разработчиков проекта нельзя обвинить в непрофессионализме – безусловно, они знают тонкости и нюансы темы. Но в условиях, когда общий экономический прогнозный горизонт в стране просматривается не далее чем на три года – об этом упомянул и министр А. Фурсенко на итоговой мартовской коллегии своего ведомства, – ожидать, что подросток, даже совместно с родителями, сделает четкий и точный выбор своей будущей профессионально-образовательной траектории… Предположить такое все-таки достаточно сложно.

Поговорим предметно!

Дискуссия в обществе развернулась и вокруг некоторых предметов, предложенных в новом проекте стандартов для старшей школы. Не исключением стало и мартовское заседание в Совете Федерации. Конечно, в первую очередь речь шла о предмете «Россия в мире». По словам А. Кондакова, в ряде регионов был проведен предварительный трехлетний эксперимент по преподаванию этого предмета. И он показал неплохие результаты: прежде всего, заинтересованность самих старшеклассников. Но у экспертов были и свои вопросы.

– В проекте записано, – комментировал А. Починок, – что одной из целей предмета является «формирование способности противостоять фальсификации истории в ущерб национальным интересам России». Вот скажите мне, что такое национальный интерес России, и учитывается ли авторами программы то, что Россия – многонациональное государство? И кто будет преподавать такой сложный синтетический предмет? Ведь сегодня и профессионалы-историки не могут прийти к консенсусу по многим вопросам.

Ведущий заседания С. Щеблыгин (кстати, профессиональный историк), напротив, считает, что предмет как раз нацелен на то, чтобы дать возможность молодым людям разобраться в сложнейшей мультикультурной, мультинациональной самоидентификации России и ее роли в мире. А. Кондаков добавил, что в ближайшее время учебная программа «Россия в мире» будет разработана, и тогда ее можно будет обсудить предметно и подробно. А к 2012 году предполагается разработать и полный комплект учебно-методической литературы.

Много вопросов возникло и по обязательному предмету «ОБЖ». В частности, резон критиков таков: как совместить стремление к снижению нагрузки на учеников с устаревшим, зачастую не отвечающим реалиям содержанием этого предмета? Но, по словам разработчиков, изменений в программе «ОБЖ» пока не предусмотрено.

Проблему условий физического воспитания в школах затронул представитель Томской области И. Чернышев:

– Анализ, проведенный по школам области, показал: у нас сегодня 30 процентов учеников имеют освобождение от физкультуры. Что предусматривают стандарты для этих ребят? Кроме того, в школах на 500 и более учеников спортзалов должно быть два, а то и три, чтобы обеспечить необходимое количество занятий.

Конечно, немногие российские школы имеют такие условия. В результате, в некоторых регионах есть школы, где уроки физкультуры – а на них, по инициативе президента Д. Медведева, должно отводиться три часа в неделю – проводят в школьных рекреациях.

Не навреди!

Практически единогласно эксперты сошлись на том, что, прежде чем вводить предложенный стандарт, необходим полномасштабный серьезный эксперимент с последующим тщательным анализом его результатов.

– У образования, как и медицины, одна заповедь: не навреди, – прокомментировал (заметив попутно, что это только его личная позиция) директор Института содержания и методов обучения РАО Михаил Рыжаков. – Поэтому все шаги должны рассматриваться с этой позиции. Мы имеем в проекте такие предложения, под которыми нет чаще всего ни обоснования, ни опыта серьезной экспериментальной педагогической проверки. «Стандарт» – слово, понимаемое на всех языках как стабильность, заданное качество, уверенность, эталон. И стандарт никак не может быть инструментом модернизации образования. Для этого есть другие инструменты, они известны. Пожалуйста, разработайте очередную концепцию модернизации образования, предложите эти меры, дайте им обоснования, обсудите, тогда вы получите тот самый консенсус относительно того, куда нам всем двигаться дальше. Потом проверяйте «узкие места», экспериментируйте… После этого уже можно уверенно вводить ФГОС, обязательный для всех. У меня вопрос к министерству: зачем проводить столь масштабную системную реформу старшей школы под названием «стандарт», которая повлечет за собой изменения и на других школьных уровнях? Предлагаю: каждый системный пункт изменений выписать в отдельные строчки, многократно обсудить, а потом думать дальше, что делать. Иной подход – без проверки, без анализа и эксперимента – может привести нас в тупик.

Эту позицию – необходимость видеть четкие цели проводимых изменений – поддержал и проректор по учебной работе Государственного университета управления Виктор Дворников, обращаясь к представителям Минобрнауки:

– Нам надо прежде ответить на вопрос: какие задачи государственной политики в области образования может решить этот стандарт? Обозначьте эти проблемы обществу. Укажите сроки, за которые надо решить эти задачи, и скажите, сколько потребуется денег, чтобы переобучить педагогов, построить инфраструктуру школ и т.д. И, исходя из этого, будем обсуждать, какой же стандарт нужен этой школе. Кроме того, заложим в этот стандарт соответствующие критерии: а как, собственно, проверить и оценить сформированность тех навыков и компетенций, о которых в представленном проекте много говорится? И еще вопрос: как связаны стандарты, представленные в проекте, с профессиональными стандартами, раз уж мы говорим об образовании через всю жизнь? Я пока, честно признаться, ответа не нашел.

Сенаторы выступили и за обязательное привлечение к обсуждению широкого круга педагогической общественности. Возможно, следует даже возродить для этого практику проведения общенационального педсовета.

Кстати, а вот что думает представитель учительства – преподаватель русского языка и литературы московской школы №57 Сергей Волков, автор открытого письма, с которого, собственно, и началась широкая общественная дискуссия по проекту стандарта для старшей школы:

– Моя позиция – если вводить в стандарт новые предметы, сначала их нужно «обкатать» в школе. Написать для предмета программу, учебник, подготовить методические пособия, обучить учителей и попробовать преподавать этот предмет несколько лет в школе. Все школы имеют сайты, пусть на них будет размещена информация о том, где проводится такой эксперимент, и впрямую любой гражданин сможет посмотреть, как опробуется «Россия в мире» или любой другой учебный предмет. Затем результаты сравниваются с результатами школ, где эксперимент не проводился, и делается вывод. По-моему, это механизм очень логичный. Но на это надо несколько лет. Давайте все-таки сначала опробуем стандарты, а потом будем их принимать.

Что ж, у представителей разработчиков нашлись и свои аргументы. В частности, Е. Низиенко считает, что не министерство должно говорить, какая «школа будущего» нужна. Сформулировать ее видение – как раз задача общества. А задача министерства – создать условия, для того чтобы эта школа появилась. А. Кондаков также отметил, что полный пакет документов, в том числе с прописанными механизмами и критериями оценивания достижений навыков и компетенций старшеклассников, будет подготовлен.

Кто будет учить?

Одним из важнейших обсуждавшихся на заседании вопросов стал вопрос кадровый. Кто будет учить? Какой учитель? Кто научит его самого? Это огромный комплексный вопрос, без решения которого не получат продолжения никакие благие инициативы и умные проекты. Наш журнал уже не раз освещал эту проблему на своих страницах. Речь идет и о высшем педагогическом образовании, и положении педагогических вузов, и о стареющем кадровом учительском корпусе, и о статусе, престиже учительской профессии: без этого никогда профильные вузы не получат качественного, нацеленного именно на педагогическую деятельность студента. Пожалуй, очень верную и весьма своевременную мысль высказал член комитета СФ по образованию и науке Владимир Жидких:

– Учительство, конечно, ждет, когда ему скажут то же самое, что сказали нашим правоохранителям, – о повышении зарплаты. Лейтенант полиции будет получать ежемесячно 45 тыс. рублей. Неужели учитель, который будет учить того же самого будущего полицейского, достоин меньшей зарплаты?..

Как говорится, без комментариев.