Плюсы и минусы законопроекта «Об образовании в РФ»

К 11 тысячам поправкам, поступившим к законопроекту об образовании по итогам февральского общественного Интернет-обсуждения, весенние парламентские слушания Совета Федерации внесли в «копилку» предложений свою весомую лепту.

За полгода это было уже третье в СФ обсуждение проекта федерального закона «Об образовании в Российской Федерации», собравшее на этот раз рекордное количество участников – представителей профессионального сообщества и общественных организаций из 52 регионов России. Вел заседание председатель Комитета СФ по образованию и науке Юрий Солонин.

Семь мифов проекта

От имени профильного министерства на слушаниях выступил статс-секретарь – заместитель министра образования и науки Игорь Реморенко. В начале выступления он кратко проанализировал темы, которые привлекли наибольшее внимание в ходе общественных обсуждений, в том числе в Интернете.

Прежде всего, это возможность получения образования в разных формах, возможность выбора гибких образовательных траекторий. Эти новации, предложенные в законопроекте, получили наибольшую поддержку граждан. Вторая тема, также довольно широко
поддержанная при общественном обсуждении, – развитие рычагов влияния на образовательный процесс различных его участников: от родительского сообщества до работодателей. Третья группа новаций законопроекта, подвергнутая серьезному общественному разбору, но уже с гораздо более критичных позиций, нежели первые две темы, – это переход сферы образования на новый финансово-экономический механизм.

– Это сложный сюжет, – признался И. Реморенко. – Но надо сказать, что министерство положительно оценивает принцип нормативного подушевого финансирования.

Мотив оценки следующий: если в 2006 году 15 процентов учащихся обучались в современных условиях (оборудованные классы, квалифицированные педагоги и т.п.), то на сегодняшний день данный показатель, по словам статс-секретаря, достиг 50 процентов. И это одно из следствий перехода на нормативное подушевое финансирование. Поэтому, заключил И. Реморенко, такой механизм финансирования необходимо законодательно закрепить в отношении всех уровней образования.

– Теперь хотелось бы обозначить темы, о которых можно сказать так: мифы по поводу проекта федерального закона «Об образовании в Российской Федерации». И наша задача как министерства эти мифы, сложившиеся в СМИ, в медийном поле, разъяснять.

Итак, первый миф – «образование станет платным».

– Основное, что здесь необходимо парировать и жестко зафиксировать, – продолжил И. Реморенко, – что все те гарантии, которые сейчас присутствуют в законодательстве об образовании, перенесены в новый законопроект. Более того, обсуждаются и дополнительные гарантии: например, связанные с дошкольным образованием.

Второй миф – «ликвидируется начальное профессиональное образование». Цель пока существующей системы НПО – подготовка квалифицированных рабочих. И она остается неизменной, как останутся и образовательные программы подготовки квалифицированных рабочих, только уже в рамках системы среднего профессионального образования. И это не противоречит конституционным нормам.

Третий миф – «запрещено семейное образование».

– На самом деле оно, конечно, не запрещено. Это одна из форм получения образования, что можно увидеть в соответствующих статьях проекта, – прокомментировал замминистра.

Четвертый миф – «рушится система образования в сфере культуры и искусства». Ситуация, парировал докладчик, «с точностью до наоборот»:

– Как раз те позиции, которые необходимы образованию в сфере культуры и искусства, не присутствуют в действующем законодательстве, а в предложениях к новому интегрированному закону об образовании они есть. Они прописывают дополнительные предпрофессиональные программы, прописывают образовательные программы среднего профессионального образования, интегрированные с общеобразовательными программами. Например, известна проблема в сфере балетной подготовки, когда ребята в младшем возрасте фактически поступают на профессиональные образовательные программы. В действующем законодательстве как раз этого нет, отсюда огромное количество судебных разбирательств между балетными школами и родителями тех детей, которых отчисляют… А в законопроекте этот вопрос прописывается. Прописывается также институт ассистентурыстажировки. Это означает, что нашим деятелям в сфере искусства не всегда нужно будет писать огромные двухсотстраничные диссертации, а, будучи ассистентами-стажерами, можно защитить квалификационную работу посредством театральной постановки или концерта и получить соответствующую квалификацию. Этот институт вводится как исторически сложившийся.

И возможность получить бесплатное второе высшее образование также в законе оговаривается, что очень важно в сфере культуры и искусства.

Пятый миф – «снижаются меры социальной поддержки студентов». И тут разработчиков неправильно поняли. Социальную поддержку студенчества решено перенести в ФЗ «О государственной социальной помощи». В таком случае, пояснил И. Реморенко, социальная поддержка студентов может быть даже увеличена благодаря существующим механизмам защиты бюджетных статей, в данном случае статьи на «социальную стипендию».

Шестой миф – «ограничиваются права граждан на изучение родного языка». Докладчик заметил, что есть разные варианты решения проблемы, и они обсуждаются. В любом случае, формы изучения родного языка могут решать сами субъекты РФ через свое законодательство. Кроме того, само образовательное учреждение имеет право разработать и утвердить собственную образовательную программу для обучения (в том числе на родном языке) на основе примерной программы по родному языку, процедура разработки которой подробно прописана в законопроекте.

Седьмой миф – «законопроект слишком объемный». Напротив, в законопроект включили нормы двух существующих федеральных законов и типовых положений об образовательных учреждениях, в результате чего новый документ оказался почти в три раза меньше суммарного объема существующих актов.

Попытавшись, таким образом, развеять существующие мифы вокруг проекта, замминистра рассказал о дальнейшей работе над документом, предложив, в частности, вынести его третью версию (куда войдут новые поправки и предложения) на обсуждение августовских педагогических совещаний, чтобы осенью заключительную версию внести на окончательные ведомственные согласования.

Государство гарантирует?

Участники слушаний отмечали и положительные стороны обсуждаемого проекта. Например, член комитета СФ по образованию и науке, одна из инициаторов разработки нового закона Зоя Драгункина признала, что представленный проект после доработок стал более структурированным и компактным, исключены дублирующие друг друга нормы, более точно определена терминология. Однако она же перечислила и целый ряд минусов проекта, которые могут привести на практике к ухудшению состояния сферы образования. Особенно тревожит понятие «образовательные услуги» – об этом говорили многие выступающие.

С 2006 года по настоящее время бюджет системы образования вырос с 700 млрд. до 2 трлн. рублей. В России средняя зарплата учителя составляет 64 процента от средней зарплаты в промышленности. Для сравнения, в США – 129 процентов. Сегодня в российских вузах учится 24 тыс. инвалидов – это менее 1 процента от общего числа студентов.

– Настораживает, – продолжила З. Драгункина, – что гарантия государства на бесплатность дошкольного, общего и среднего образования, а также бесплатность высшего образования (на конкурсной основе) заменяется гарантиями на бесплатность в пределах федеральных государственных образовательных стандартов. Это, конечно, понижает статус указанных гарантий. Одним словом, очевидно, что в идеологической основе законопроекта – коммерциализация сферы образования, и поэтому данная его направленность вступает в прямое противоречие с нормами статей 7 и 44 Конституции РФ.

По мнению участников слушаний, более четко необходимо прописать разделы, касающиеся возможности гибких образовательных технологий, научной деятельности вузов и введения общественного контроля:

– Пока вузовское и школьное профессиональное сообщество не научится контролировать само себя и не будет общественного контроля со стороны потребителей, нас с вами, – толку не будет. Никогда ни одно государство не было в состоянии само только управленческими мерами обеспечить такой контроль, – прокомментировал первый заместитель председателя комиссии СФ по развитию институтов гражданского общества Александр Починок.

Идею о необходимости усиления общественного контроля в сфере образования и закрепления соответствующих положений в будущем законе поддержал и С. Агапцов, представлявший на слушаниях Счетную палату. Кроме того, необходимо предусмотреть развитие органов, отвечающих за профориентационную работу среди учащихся и обеспечить их финансирование. Пока в законопроекте этого нет, хотя, по его мнению, затраты в данном случае «многократно окупятся».

Как всегда четко выразил свою позицию заместитель председателя комитета ГД по образованию Олег Смолин, предложив участникам ознакомиться с альтернативным законопроектом на соответствующем ресурсе.

Аплодисментами было поддержано выступление ректора Ставропольского государственного педагогического института Людмилы Редько:

– Нынешний вариант проекта, очень быстро «похудев» относительно первоначального четырехсотстраничного, по сути наполовину остался тем же самым. Всё, что нас настораживало, против чего мы в очень корректной форме выступали, осталось без изменений. Стало понятно, что в профессиональном образовании изменениям подлежит всё, кроме статуса учителя, его места и социальной роли, а также кроме системы управления образованием – от РОНО до министерств всех уровней. Видимо, их деятельность и сегодня, и завтра в поправках и коррекциях не нуждается. И на этом фоне мне сегодня даже как-то неловко вновь напоминать слова Василия Розанова, который говорил, что все реформы российского образования есть только и всецело учитель: учитель – во-первых, учитель – во-вторых, учитель – в-третьих. И только потом – учебники, программы и здания.

Недоумение, почему в законопроект вообще не включены учреждения такого типа, как детские дома, выразила директор детского дома г. Азова (Ростовская область) Елена Байер:

– У нас в России большая категория таких детей, и она приравнивается к количеству Вооруженных Сил. Получается, что наши дети, которые воспитываются в образовательных учреждениях – детских домах, лишены права на получение образования?

Ректор Государственного университета управления Виктор Козбаненко обратил внимание, что в законопроекте в целом отсутствует понятие государственной образовательной политики:

– Хотелось бы, чтобы были более четко установлены приоритеты, принципы, цели, задачи, субъекты и участники, а также процедуры формирования и реализации этой политики. И хотелось бы увидеть влияние на эти процессы бизнес-сообщества, институтов гражданского общества и отдельных граждан, которые выступают заинтересованными потребителями данных видов услуг. В этом смысле хотелось бы, чтобы эта часть механизмов была прописана более точно, с определением конкретных полномочий.

Кстати, сравнивая действующий закон и подготовленный проект об образовании, с точки зрения применения понятия «государственная политика», в подготовленных к слушаниям материалах Аналитического управления аппарата СФ указано следующее: «В действующем законе «Об образовании» ст. 2 посвящена основным принципам государственной политики в области образования, в законопроекте многие положения этой статьи отнесены к основным принципам правового регулирования в сфере образования (ст. 3 законопроекта). Понятие «государственная политика» шире, чем понятие «правовое регулирование», поэтому предложенная законопроектом замена снижает уровень государственных гарантий в сфере образования».

Что за тип?

Вопрос типологии уровней образования – один из самых дискутируемых на протяжении всех этапов обсуждения проекта – вновь подняли и на весенних парламентских слушаниях. И опять о системе НПО... Несмотря на то что замминистра отнес тему «ликвидации системы начального профобразования» к мифам, выступавшие продолжали сомневаться… Одно из самых распространенных опасений – и его высказывают в том числе законодательные органы ряда российских регионов – касается того, что ликвидация сети учреждений НПО лишит тысячи ребят из не самых благополучных семей шанса социально и профессионально «включиться» в общество.

Вот еще аргумент из арсенала экспертов – общепризнанными проблемами существующей системы НПО являются отсутствие современной техники, нехватка мастеров и преподавателей, отсутствие поддержки со стороны работодателей. Вопрос: разрешит ли эти проблемы включение программ НПО в систему СПО? Ответ очевиден.

Далее о типологии вузов. Во-первых, как отмечали участники слушаний, изменение видов и последующая неизбежная реструктуризация вузов могут привести к ситуации по принципу «лес рубят – щепки летят»: это потеря кадров, уникальных кафедр (а такие имеются даже в небольших вузах) и т.п. Да, «некачественных» филиалов расплодилось слишком много, однако для малых городов – а там они порой являются единственной возможностью получения высшего образования – их простая ликвидация вместо попытки улучшить качество обучения, поскольку это более накладно, может стать серьезной социальной проблемой. А существует ли серьезная методика прогнозирования таких последствий в случае ликвидации того или иного образовательного учреждения?

– Почему в законопроекте об образовании отсутствует такой тип, как академия? – подняла «академический» вопрос проректор по качеству образования Российской государственной академии интеллектуальной собственности Ольга Быкова. – В России сотни образовательных учреждений с этим статусом. Но, к сожалению, в законопроекте статус «академия» сводится до уровня тех институтов и факультетов, которые призваны реализовать дополнительное образование (повышение квалификации и профессиональную переподготовку). Причем получается, что и институты будут готовить бакалавров, и колледжи. Работодатель просто растеряется: чем один бакалаврский диплом будет отличаться от другого?

Университеты, которые у нас в законопроекте прописаны, почему-то будут носить характер либо национальных, либо федеральных. При этом станут готовить магистратуру исключительно по программам согласно выигранному конкурсу. А это значит, что, соответственно, магистры у нас будут тоже узкопрофильные, выборочные выпускники, и их будет достаточно мало.

В части послевузовского образования, продолжила О. Быкова, теряется всякий смысл по той простой причине, что подготовка в аспирантуре и докторантуре не будет иметь никакой значимости в разрезе развития Болонского процесса, двухуровневой системы подготовки бакалавра и магистра. Магистр будет приравниваться к аспиранту и к докторанту, а это значит, что послевузовская программа, как это заявлено в законопроекте об образовании, на практике потеряет всякую силу.

Некоторые участники слушаний говорили о пробеле в университетских статусах: в законопроекте определены федеральные и национально-исследовательские университеты. А как с остальными? Каковы роль и место в системе ВПО «обычных» университетов? Ректор Шуйского государственного педагогического университета Ирина Добродеева обратила внимание и на то, что в законопроекте высшее образование утеряло определение «профессиональное». Эта деталь тоже весьма взволновала профессиональное сообщество своими пока неясными последствиями, как и отсутствие определения «научнопедагогические работники».

На проблемах системного подхода в определении видов и типологий образовательных организаций, определенных в проекте, подробно остановилась профессор Университета РАО и МГПУ Елена Болотова:

– Понятно, что разъяснение сущности каждого вида организаций ведет к увеличению текста, и идея отказаться от типовых положений, которые легли в основу тех или иных статей документа, была успешной. Тем не менее, пытаясь объять необъятное, разработчики потеряли некоторые смысловые вещи. Ну, в частности, проблемным представляется видовое разнообразие организаций в форме различных центров. Так, проект закона указывает, что в системе образования должны появиться ресурсный центр (ст. 20), научный центр иностранных государств (ст. 34), национальный информационный центр (ст. 71), центр психологической и медико-социальной помощи (ст. 100), учебный центр профессиональной классификации (ст. 103, 105, 130), центр детского творчества (ст. 122), центр как образовательная организация дополнительного профессионального образования (ст. 125), учебный центр профессиональных квалификаций. Так вот, если говорить о термине «центр», возникают некоторые сомнения в правильности применяемых терминов. Например, в качестве нового вида образовательных организаций предложен учебный центр профессиональных квалификаций. Согласно ст. 139 проекта закона, такие центры должны появиться путем преобразования имеющихся уже сегодня учреждений начального профессионального образования. Заметим, что появление такой организации сразу усложнит правовой статус педагогических работников, поскольку данный вид организаций не указан в документах о предоставлении ежегодного оплачиваемого удлиненного отпуска педагогам и не упоминается в документах, регулирующих пенсионные права педагогов.

Неясность правового статуса педагогических работников и учащихся, обоснование правового статуса ее работников при номинальном введении ряда новых видов образовательных организаций – существенное упущение нового проекта.

– Сегодня современные центры образования представляют собой крупные образовательные структуры и, по сути, являются учреждениями открытого образования. Но они вообще не упоминаются в законе, – продолжила примеры Е. Болотова. – И статус таких учреждений, как и статус гимназий и лицеев, в настоящее время остается до конца не урегулированным и, судя по тексту проекта закона, не будет определен и в будущем. Это может привести к ущемлению социальных прав работников и ограничению деятельности таких организаций как юридических лиц.

«Новогодний подарок»…

Увы, сколько бы ни говорилось о социальной защите педагогических работников, особенно сельских учителей, – тема, похоже, неисчерпаема. Очередной повод для этого дал и принятый на излете Года учителя федеральный закон №439, согласно которому из действующего закона «Об образовании» исключено право сельских учителей на бесплатную жилую площадь с отоплением и освещением. Взамен этого введено право на компенсацию расходов на оплату жилых помещений, отопления и освещения за счет региональных бюджетов. Да, закон оговаривает, что субъект не имеет права снизить уровень социальной поддержки, получаемый сельскими учителями на момент принятия ФЗ-№439. Однако, как опасаются эксперты, дальнейший рост цен на услуги ЖКХ в реальности значительно снизит «цену» компенсаций.

А что же предлагается для сельских учителей и их семей в новом законопроекте? Здесь право на компенсацию расходов на ЖКХ заменяется уже правом «на меры социальной поддержки по оплате жилого помещения и коммунальных услуг, размер, условия и порядок возмещения расходов на оплату которых устанавливаются законодательными актами субъектов Российской Федерации». Как говорится, без комментариев.

– Я только недавно объехал восемь сельских районов Удмуртии, – продолжил тему льгот заместитель председателя комитета ГД по образованию Виктор Шудегов, – встречался и с директорским корпусом, с учителями, и свое сегодняшнее выступление хотелось бы построить именно на наказах, которые мне дали сельские учителя. Первый вопрос, который они мне задали: авторы законопроекта бывали ли когда-нибудь в сельской школе? К сожалению, я им не смог ответить. О чем говорят сельские учителя? Вот передали льготы сельских учителей на региональный уровень, и уже сегодня пошли жалобы. Где-то их «свернули» для членов семьи учителя. У нас, в Удмуртии, например, уже за два месяца лимиты на электроэнергию закончились. И это что: мы улучшили положение сельского учителя? Конечно же, ухудшили! Учителя требуют ежегодную индексацию заработной платы. Почему бы нам не заложить это в будущем законе? Однако что получается на деле? Мы в комитете обсуждаем предложения, идущие с мест, но голос министерства всегда перевешивает голоса всех депутатов, вместе взятых.

Действительно, не единожды в прошлом году негативно оценивался на различных общественных, в том числе парламентских слушаниях еще один предложенный законопроектом механизм – ликвидации сельского дошкольного или общеобразовательного учреждения. Если по действующему закону закрытие возможно только с согласия сельского схода, то проект допускает и согласие на то представительных органов местной власти. Интересно, перекочует ли это вновь критикуемое положение в новый вариант законопроекта, остановит ли его сито августовских педагогических совещаний? Или депутат В. Шудегов окажется прав?

Право на право

По сути, тема – не ухудшат ли предложенные законопроектом подходы как само состояние отечественного образования, так и его доступность для каждого гражданина – является главным центром внимания всей общественной дискуссии. Это показали и Интернетобсуждение проекта, и парламентские слушания, и экспертные оценки. Критичные выступления в этом контексте были и на этот раз, в частности, по гарантиям льгот при приеме в вузы инвалидов. Вот, например, что говорится в материалах Аналитического управления аппарата СФ: «Законопроектом изменяется система льгот и преимуществ при приеме в вузы. При этом ухудшается положение почти всех групп лиц (кроме призеров различных олимпиад), которые в соответствии с действующим законодательством имеют преимущества при поступлении в вузы. Например, отменяется положение, в соответствии с которым инвалиды принимаются в вузы вне конкурса при условии успешного прохождения вступительных испытаний… Вместо внеконкурсного зачисления предусмотрена практически для всех социально уязвимых категорий граждан возможность обучения на подготовительных курсах вузов за счет бюджета. Однако обучение за счет бюджета по законопроекту возможно лишь в течение восьми-десяти месяцев, в то время как практика показывает необходимость занятий на подготовительных курсах в течение двух-трех лет. Кроме того, при использовании этого права гражданин утрачивает право на иные преимущества». Ограничение льгот при поступлении в высшие заведения для инвалидов и детей, оставшихся без попечения родителей не только способствует созданию для них неравных стартовых возможностей, дискриминации по состоянию здоровья и социальному статусу, но и лишает их мощного социального лифта – резюмировали участники слушаний.

Затронута была на слушаниях и проблема инвалидов-школьников. Чтобы и их права соблюдались на практике, а не декларативно, представитель общественной организации «Центр лечебной педагогики» Елена Заблоцкис предложила несколько конкретных шагов: предусмотреть прямую норму права, чтобы ребенок-инвалид, не имеющий возможности обучаться в специализированном учреждении, мог обучаться в общеобразовательной школе по месту жительства с совмещением индивидуального обучения на дому. За таким ребенком в конкретную школу должно поступать повышенное адресное финансирование (как это и предусмотрено законом при финансировании специализированных образовательных учреждений). Соответственно, можно мотивировать и работающего с этим учеником педагога, изменив критерии оценки качества его работы: ЕГЭ как критерий оценки качества деятельности педагога в этом случае далеко не всегда подходит – именно по этой причине «неудобный, непростой ребенок» учителю сегодня не нужен.

На слушаниях была поднята и тема стипендий. Так, законопроектом предложено отнести вопрос установления стипендий к сфере компетенций федерального правительства, тогда как сегодня ее размер устанавливается законодательно. И, как показало общественное обсуждение, существующая норма более предпочтительна. Кроме того, В. Шудегов проинформировал коллег о подготовленных им законопроектах, предусматривающих уровень стипендий для студентов довузовского профобразования не менее 40 процентов от прожиточного минимума, для студентов вузов – не менее 50.

Но А. Починок поддержал иной подход: существенно увеличить уровень стипендий, но право ее получения дать только студентам из малообеспеченных семей.

Председатель Ассоциации студенческих профорганизаций Сергей Кравченко предложил третий вариант: зафиксировать в новом законе две стипендии: и социальную, и академическую – в размере МРОТ.

– Вспомним «лихие 90-е» – даже в те годы стипендия равнялась двум МРОТ. Считаем также, что необходимо четко зафиксировать и предельный уровень платы за общежитие в размере 5 процентов от размера стипендии. В законопроекте эта действующая сегодня норма отсутствует.

– И еще: не надо студентов направлять бегать по собесам, – продолжил он. – Они должны учиться и находиться в стенах образовательного учреждения. У нас в Московской области есть пример закона о социальной поддержке отдельных категорий студентов и студенческих семей, по которому раньше выплачивались пособия непосредственно в вузе на «карточку», а потом выплаты перевели в систему соцзащиты. В результате, вместо 3,5 тыс. студентов пособие стали получать 300 человек по всей Московской области.

Профили в «фас»

Какие бы мифы сегодня ни складывались вокруг законопроекта, по крайней мере одно из безусловных его достижений – это консолидация профессионального сообщества. «Фору» тут всем дала, конечно, творческая интеллигенция. Вот и на парламентских слушаниях ректор Московской государственной консерватории имени П.И. Чайковского Александр Соколов обратил внимание на проблемы профильного образования. Отметив, что в проекте, благодаря совместным усилиям и компромиссам, действительно появились положительные моменты, удалось, например, отстоять принципиально важный для профильных вузов формат специалиста. Тем не менее ряд моментов остался нерешенным:

– К сожалению, на сегодняшний день перед нами опять текст проекта, который вызывает очень много недоумений. Самое главное – в этом проекте абсолютно не прописана основополагающая концепция непрерывного профессионального художественного образования. Отсюда по цепочке тянутся остальные проблемы во всех звеньях отрасли.

Не нашел разрешения в проекте и ряд других вопросов. Самый острый, конечно, – это воинская повинность. Но и его можно решить, если ввести единую систему непрерывного образования в области культуры и искусства.

Президент академии «Международный независимый эколого-политологический университет» Станислав Степанов поднял тему экологического образования:

– В проекте представленного документа на сегодняшний день мы не видим ни слова об экологическом подходе в образовании. Одним словом сказано, что надо беречь природные ресурсы. И все. Поэтому экологические общественные организации выступили с обращением к властям с просьбой обратить внимание на этот серьезнейший изъян в нашем будущем законе.

О необходимости внести в классификатор государственных образовательных стандартов направление подготовки кадров в области интеллектуальной собственности говорила и проректор по учебно-методической работе РГАИС Ольга Быкова (осветить эту тему подробнее предполагается в последующих номерах журнала «АО». – Прим. ред.).

«По душам рассчитайсь»?

Тема финансирования образования стала на слушаниях одной из самых обсуждаемых. Что такое «образовательная услуга», как повлияет прописанный в законопроекте принцип подушевого финансирования на образовательные учреждения, наконец, какую зарплату должен получать учитель, если мы хотим придти к качественному образованию… Вот лишь некоторые выдержки из выступлений.

О. Смолин: «Правительственный законопроект исходит из идеи подушевого финансирования. Изучая опыт других стран, я знаю, что ни в одной из них этот принцип финансирования образования не считается единственным. Иначе резко растет неравенство возможностей в образовании. Мы требуем, чтобы не менее 30 процентов финансирования шло по смете, независимо от количества учащихся или студентов».

А. Починок: «Нам необходимо заложить хотя бы целевые ориентиры: зарплата педагогов в школе – минимум 1,2-1,3 средней зарплаты по стране, зарплата вузовского преподавателя – минимум 2-2,5 средней зарплаты в профильной отрасли… И если мы хотим что-то делать основательно, те же самые университеты должны быть богатейшими собственниками. У них должна быть земля в собственности, и они не должны хвататься за голову от налогов на землю. Надо понимать, что приличный университет сейчас должен стоить миллиарды долларов – ну, жизнь ТАКАЯ!».

С. Агапцов: «В ст. 43 Конституции Российской Федерации предусмотрено, что каждый имеет право на образование, а не на получение образовательных услуг. Поэтому поддерживаю предложения исключить из законопроекта данную терминологию».

Представители вузов обратили внимание и на «перекочевавший» в новый вариант законопроекта принцип финансирования высших учебных заведений по результатам ЕГЭ. Насколько удачна эта идея в условиях, когда государство, с одной стороны, «вопиет» о нехватке инженерных кадров для экономики, а с другой – готово финансировать технические вузы явно «с устатку»? Ведь не секрет, что высшие баллы по ЕГЭ сегодня имеют в основном абитуриенты, выбирающие для поступления отнюдь не технические вузы.

А в качестве резюме темы снова процитируем О. Смолина: «По данным Общественной палаты, в России финансирование образования сегодня составляет 3,5 процента ВВП. В СССР, по данным Мирового банка, в 1970 году на образование выделялось 7 процентов ВВП. Анализируя опыт стран, которые также проходят период модернизации, мы обратили внимание, что затраты на образование там также составляют не менее 7 процентов от ВВП. Поэтому мы просим поэтапного повышения расходов до этого уровня, иначе, по нашему убеждению, модернизация просто не состоится. Кроме того, известно, во всем мире образование налогов не платит или почти не платит. Предлагаем вернуть в Закон Российской Федерации «Об образовании» то, что было там прописано до 2004 года, до принятия так называемого закона о монетизации: вернуть широчайшие налоговые льготы для образования при условии вложения средств в образовательный процесс».

Министерство просит содействия

Заключительное слово для комментария некоторых тем, затронутых участниками слушаний, взял представляющий Минобрнауки Игорь Реморенко. В частности, он согласился, что разделы законопроекта, касающиеся образования и гарантий для особых категорий граждан, еще необходимо серьезно корректировать.

Далее, остаются гарантии финансирования не только федеральных и исследовательских университетов (такие опасения тоже звучат), но и других вузов, заверил И. Реморенко.

– Более того, в проекте речь идет и о негосударственных учреждениях, и о сохранении тех норм финансирования высшей школы, которые есть на сегодняшний день. И еще раз я хотел бы подчеркнуть, что все гарантии как в отношении граждан и студентов, так и в отношении педагогов в законопроекте сохранены.

По поводу новой типологии образовательных учреждений:

– Практика установления формального статуса в виде «институт», «академия», «университет» путем наращивания укрупненных групп специальностей перестала себя оправдывать, перестала работать на выбор гражданами качественного образования. Поэтому

мы предлагаем вообще по-другому посмотреть на «связку» аккредитации с типами и видами образовательных учреждений. Это тот момент в законопроекте, который еще нуждается в обсуждении, предложенные подходы мы сами не считаем совершенными. Возможны и другие варианты типологии, в частности, предлагалось обозначать при аккредитации суть образовательных программ, а дальше учредитель сам выбирает, как назвать образовательное учреждение. Возможно, по этому пути и стоит пойти.

Как отметил в заключение И. Реморенко, предоставление свободы выбора и отказ от популистских, заведомо невыполнимых обещаний – таковы главные принципы, из которых исходили разработчики законопроекта.

Проект – хорошо, два – лучше

Депутат О. Смолин, отметив в качестве недостатков «официального» законопроекта его излишнюю громоздкость и перегруженность отсылочными нормами, сказал несколько слов и об альтернативном проекте, подготовленном рабочей группой общественного движения «Образование – для всех» (http://smolin.ru/calendar/3/2139/).

– Мы сравнили два законопроекта по 44 основным позициям. По 8 из них позиции совпадают, по 18 – мнения расходятся до противоположностей, и еще по 18 позициям правительственный проект не содержит ответов, и мы попытались некоторые ответы дать. Официальный законопроект, с нашей точки зрения, ухудшает положение целого ряда участников образовательного процесса – это начальное профессиональное образование, это права инвалидов, это возможная массовая реструктуризация вузов. Мы стремились не ухудшить положение ни одного участника образовательного процесса.

Например, в альтернативном проекте предлагается добровольный выбор сдачи ЕГЭ. Добровольный выбор предлагается и в отношении участия вузов в Болонском процессе:

– Право выбора образовательной программы должно принадлежать вузу. Хочешь европейский диплом – соответственно, переходишь на соответствующую программу. Нет – продолжаешь традиционную подготовку специалистов, которая легче воспринимается российскими работодателями, – прокомментировал О. Смолин.

Правда, если в правительственный законопроект предложения альтернативного войдут в качестве серии больших поправок, то, заверил О. Смолин, альтернативный проект его разработчики готовы снять.

Эту статью ещё никто не успел прокомментировать. Хотите стать первым?