Наукоемкий бизнес России

«Зондируя» инновационный ландшафт

ГЕРШЕНЗОН Ольга Николаевна – вице-президент инженерно-технологического центра «СканЭкс»

Для «зондирования» мы пригласили компанию, хорошо знающую и суть предмета, и специфику высшей школы. Это инженерно-технологический центр «СканЭкс».

Коротко о нашем эксперте. Во-первых, «СканЭкс» помогает внедрять новые космические технологии в вузах с начала 90-х годов прошлого века, и сегодня современные центры космического мониторинга созданы в 30 крупнейших вузах страны. Во-вторых, компания является одним из инициаторов и организаторов ежегодной международной конференции «Земля из космоса – наиболее эффективные решения», ставшей крупнейшим на постсоветском пространстве форумом в области космической съемки. В-третьих, «СканЭкс» – автор проекта «Живая карта», ежегодного Интернет-конкурса для школьников по работе с изображением Земли из космоса. Наконец, именно эта компания, исповедуя принцип демократизации доступа к данным космического зондирования, одна из первых в России выложила в открытый доступ спутниковые снимки для всеобщего пользования в сети Интернет.

Итак, на вопросы журнала отвечает вице-президент ИТЦ «СканЭкс» Ольга ГЕРШЕНЗОН.

– Ольга Николаевна, центр «СканЭкс» работает на рынке высокотехнологичной продукции уже двадцать лет. Как «ветераны» оцените, пожалуйста: длиннее или, напротив, короче стала в России дорога от идеи до ее внедрения? Вообще, насколько сложно работать в России компаниям высокотехнологичного сектора?

– Если честно, практически невозможно работать. То, что мы существуем, – это исключение из правила, которое мы даже объяснить не можем… Оценивая, длиннее или короче стала в России «дорога» от идеи до внедрения, думаю, ничего не изменилось. По крайней мере, ничего не изменилось для облегчения работы компаний высокотехнологичного сектора. Более того, объявленное повышение социального налога с 2011 года может стать тяжелым бременем для наукоемкой компании, в которой работает (как, например, в нашем центре) немало специалистов, занятых интеллектуальными разработками.

«СканЭкс» раньше пытался получить гранты в рамках госпрограмм по поддержке малого бизнеса. Что нам говорили по поводу наших заявок? Да, самый лучший проект, да, молодцы и так далее, но не подходим под какие-то другие критерии господдержки… Однако нет худа без добра: может быть, поэтому центр «СканЭкс» и стал сильной компанией, поскольку приходилось и до сих пор приходится все делать самим. Конечно, нам сегодня остро не хватает «социального партнерства», например, со СМИ, которые тоже работают на коммерческой основе. Но нас всегда выручало, что в России живет множество неравнодушных людей, у которых есть идеи и есть цель эти идеи реализовать. Наверное, сегодня этот мотив – главный (боюсь сказать – единственный) двигатель наукоемкого сектора в России.

– Какие барьеры – в законодательном ли плане, институциональном ли, финансовом – необходимо устранить, чтобы результаты интеллектуальной деятельности не оставались на бумаге? Вот если проиллюстрировать эти барьеры на примере вашей компании, то о какой из них, образно говоря, «запинаетесь» чаще всего?

– Сейчас для нас самая большая проблема – законодательная. Нашу деятельность лицензирует Роскосмос – все функции регулятора находятся именно в его ведении. Мало того, сейчас обсуждается проект поправок в федеральный закон «О космической деятельности», где много спорных моментов. Не углубляясь в детали, могу сказать, что в случае принятия этих поправок под контроль Роскосмосу уйдет и большая часть рынка закупок зарубежных данных дистанционного зондирования. Попытка введения такого информационного монополизма может крайне отрицательно сказаться и на качестве информационной среды, и на инвестиционной привлекательности отрасли, да и на международном имидже России, поскольку поправки предусматривают искусственное ограничение конкуренции между информационными «продуктами» отечественных и зарубежных космических аппаратов. В итоге, некорректная правовая регламентация может привести к серьезным негативным последствиям для всей отрасли.

В этом контексте у нас есть вполне конкретные предложения. Первое: в федеральный закон о госзакупках нужно внести норму, в соответствии с которой все информационные ресурсы (в частности, космические данные), закупаемые на бюджетные деньги для государственных нужд, должны выкладываться в открытом доступе в Интернете.

Второе: из закона «О космической деятельности» исключить столь жесткую регламентацию такого вида деятельности, как «прием и обработка космических данных» (иначе придется лицензировать, например, приемники или всех пользователей спутникового телевидения!).

И еще одна отдельная серьезная проблема, требующая урегулирования, – это закрытость данных дистанционного зондирования. Речь идет в первую очередь о высокодетальных спутниковых снимках. Весь мир уже выкладывает эти данные в Интернете. А у нас до сих пор сохраняется далеко не всегда оправданная «секретность», что ставит данные российских аппаратов в неконкурентное положение по отношению к зарубежным.

– Все эти предложения слышат в государственных органах власти? Какая-то реакция на них имеется?

– Увы, не слышат. Мы даже создали общественную ассоциацию поставщиков и пользователей данных космической съемки «Земля из космоса», чтобы нас хоть както действительно услышали. Сейчас думаем о возможности вынесения наших предложений на какойлибо профильный комитет Госдумы. Но это тоже непросто.

– Центр «СканЭкс» активно сотрудничает с вузами по внедрению технологий космической сьемки. Насколько это сложно? На ваш взгляд, какие трудности сегодня испытывают вузы при внедрении таких технологий?

– Там, где люди уже увлечены этими технологиями, особых проблем нет. Но мне кажется, есть диспропорция между ресурсами, выделяемыми вузам на оборудование, и уровнем зарплат, которые существуют в высшей школе. И я слышала мнение представителей вузовского сообщества, что одна из серьезных проблем – это когда в вузе появляется высокотехнологичное и дорогостоящее оборудование, а специалиста, который бы на нем работал, – на существующий уровень зарплаты найти очень сложно. Это, кстати, касается не только высшей школы, но и других бюджетных организаций – даже министерств и ведомств. И все-таки сейчас в России сложилась уникальная ситуация – появилось такое оборудование, такие данные, доступные вузам. Мы надеемся, что в дальнейшем это положительно скажется на состоянии всей национальной экономики. Потому что на предприятия, в компании, в те же органы государственной власти вскоре придут выпускники вузов, которые уже знают, насколько широки возможности использования космической информации в различных секторах экономики и управления, а зная это, умея ими пользоваться, будут «продвигать» эти технологии в своей сфере деятельности.

– Вопрос к вам как работодателям… Работодатели нередко жалуются, что сегодня им бывает сложно найти высококвалифицированного специалиста с необходимыми компетенциями. Где сегодня «СканЭкс» подбирает для себя кадры? И не пугают ли вас выпускники с «корочкой» бакалавра, к подготовке которых высшая школа скоро приступит в массовом порядке?

– Толковые люди везде на вес золота – наверное, с этой проблемой сталкивается большинство работодателей. Но нашей компании в этом смысле везет – у нас работают увлеченные своим делом люди. Например, сейчас к нам приходит много выпускников географического факультета МГУ, других крупных вузов, в том числе региональных. Мы в компании достаточно формально смотрим на «корочки», в том числе бакалавра. Скорее, смотрим на самого человека: есть ли у него желание работать, впитывать новую информацию (благо, для этого сейчас есть масса возможностей), развиваться и совершенствоваться в своей профессии. Вот эти критерии для нас важны. Поэтому, мне кажется, все определяется личностью, устремлениями человека, а не «корочкой».

Но это, конечно, не отменяет проблему обучения. Грустно, если молодой человек приходит в вуз, и его обучают по методичкам 1961 года издания (мы сами в семье, когда наши дети учились, столкнулись с этим, и дети очень переживали по этому поводу). Да, мы, как, наверное, и любые другие работодатели, много отдали бы за то, чтобы специалист уже был высококвалифицированным, подготовленным. Но таких случаев я не припомню. Разве что когда только компания появилась, ее начинали люди, уже имеющие кандидатские степени, то есть имеющие мощную теоретическую базу. Но зато у них не было другого опыта – опыта практической работы, внедренческого. Эти компетенции формировались уже в процессе работы.

– Не можем не задать вам такой вопрос: остается ли наша страна в области космических технологий конкурентоспособной на мировом уровне? А то все чаще приходится слышать сетования, что Россия становится простым «космическим перевозчиком». Вот и спутники, используемые в технологиях «СканЭкс» – немецкие, французские, итальянские… Или в этом ничего страшного нет?

– С одной стороны, «СканЭкс» работает с лучшим, что есть в мире, – и это хорошо, что Россия открыла «железный занавес» для доступа к передовым технологиям и космическому оборудованию, производимым другими странами. И нет в этом ничего страшного: посмотрите, даже США, наиболее «продвинутая» в этой части страна, не пытается запустить все виды спутников сама, она тоже интегрирует возможности других операторов – и Индии, и Франции, и Канады. Иными словами, есть международное распределение труда, и это нормально. Но в России такая ситуация: поскольку одно ведомство является и заказчиком, и исполнителем, и определяет федеральную целевую космическую программу, отсутствует конкуренция. И за выделенные бюджетные средства их получатели, по сути, не отчитываются – не отчитываются за результат, за эффективность, за производительность своей деятельности. И пока не будет разорвана эта порочная практика, ничего в России с «мертвой точки» не сдвинется. Например, наш центр вкладывает свои деньги в разработку микроаппаратов. Но для того чтобы участвовать в программах запуска, нам нужно получить лицензию Роскосмоса. А они нам ее не дают, потому что не заинтересованы в конкуренции (хотя, казалось бы, чего бояться: мы делаем лишь отдельные части электромагнитного управления микроаппаратов, некоторые другие компоненты).

Так вот, повторюсь, – нужна реальная конкурентная среда. Именно реальная, а не как сейчас, когда заказы распределяются между несколькими «своими» предприятиями. Но пока я, к сожалению, не вижу, что такая среда создается или будет создаваться хотя бы в ближайшей перспективе.

– Федерального закона о государственной поддержке инновационной деятельности пока нет, хотя разговоры о его необходимости ведутся давно. Вам как компании, работающей в сфере инновационного бизнеса, необходима такая помощь? В чем?

– Наш опыт показывает – пусть хотя бы не мешают! Не надо нам поддержки и особых условий, мы не просим этого у государства. Но не мешайте, не создавайте нормативных барьеров и тому подобных рогаток. Правда, пожелание к закону, если таковой будет принят, всетаки выскажу: необходимо предусмотреть элементы изменения существующей системы налогообложения для компаний, вкладывающих средства в реальные разработки.

Но, с другой стороны… Помоему, сегодня НИР и ОКР – одни из самых коррупционных схем, потому что там отчетом является бумага, за которую некому краснеть. Поэтому даже не знаешь, что лучше: специальный федеральный закон в поддержку инноваций (а будет ли там поставлен заслон таким схемам?) или необходимо сконцентрировать внимание на законах о конкуренции. Посмотрите, каково отношение к бизнесу: он, на мой взгляд, так и не стал равноправным партнером в общественном диалоге с государством. Например, по разработке тех же законов, когда говорят: «а мы вас не приглашаем, потому что вы будете защищать интересы бизнеса». Ну вот, приехали!..

Поэтому в России до сих пор отношение к бизнесу, даже наукоемкому, очень неоднозначно: не только на уровне власти, но и общества. Мало верится, что ктото может работать, реально вкладывая деньги в развитие, и очень удивляются, что кто-то работает на безоткатной технологии. Хотя я людей понимаю, да… Но в такой атмосфере работать действительно непросто.

– Центр – разработчик собственных технологий и ноу-хау. Как бы вы оценили отечественную систему защиты авторского права. Исходя из личного опыта компании?

– Мы регистрируем, конечно, авторские права на программное обеспечение – это довольно рутинная, несложная и относительно недорогая процедура. С патентованием сложнее: компания много лет, пока росла, вообще не имела возможности вкладывать средства в этой сфере, поскольку это довольно существенные деньги. Но потом мы поняли, что «СканЭкс» так быстро развивается, что даже если ктото повторит наше незапатентованное ноу-хау, на нашем новом витке развития это уже и не страшно. Поэтому у компании совсем небольшой опыт работы в области патентования. Но, в целом, и здесь есть следующее пожелание: здорово, если бы наукоемкому бизнесу помогали с патентованием на старте деятельности.

– А не возникают мысли попробовать обосноваться в Сколково, например? Там и льготы обещают…

– Мысли, конечно, возникают, когда читаешь обо всем этом. И написано вроде все разумно. Естественно, хотелось бы в такие условия попасть. Но кто ж нас туда пустит? Даже если мы попросимся. Может быть, я могу кого-то и обидеть, но скажу честно: не очень верится, увы…

Да, возможно, мы будем пытаться включиться в Сколково, хотя бы на уровне заявки. Дело в том, что у нашей компании есть проект, реализация которого могла бы дать России фактически ведущее место в мире в одной из «ниш» дистанционного зондирования, поскольку в мире эта ниша пока не занята. Однако нашего собственного капитала на покрытие даже части расходов не хватит. Что ж, мы начали поиск инвесторов, провели переговоры с рядом инвестиционных фондов… Но, к сожалению, поддержки пока так и не нашли. В ответ нас просят предоставить четкий бизнес-план с жесткими сроками отдачи прибыли и т.д. Но дело в том, что в нашей сфере «быстрых денег» не бывает! От идеи до собственной серии спутников стоимостью от 100 до 200 млн. долларов – на этот путь время нужно и, порой, немалое. Но всерьез это никого не интересует.

– С 2011 года в России вводятся новые налоговые ставки. Как увеличение налогов повлияет на инновационный бизнес? Нет ли угрозы его сворачивания?

– На мой взгляд, эти опасения обоснованы, потому что я не видела в нашей стране примеров суперприбыльного инновационного бизнеса. У компаний-инноваторов попросту нет таких «лишних запасов», чтобы подобное увеличение налогов пережить безболезненно. Я, честно говоря, даже не знаю, как мы будем работать дальше и что придется делать: либо сокращать штаты, либо сокращать зарплаты, что тоже очень проблематично, поскольку высококвалифицированные специалисты работают. Либо отказываться от проектов и сворачиваться самим. Не знаю. Готовясь к худшему, будем надеяться на лучшее.

– Жалко, если все эти сложности будут выдавливать людей из страны. Вот и разработки «СканЭкс» востребованы и в Италии, и в Англии, и в Японии. Нет мысли уехать?

– Если мы в России уже двадцать лет работаем, несмотря на дефолты и прочее-прочее… Самое страшное – когда ты что-то пытаешься сделать для страны, а тебе говорят, что ты «предаешь интересы Родины» (у нас даже такое было!). Но нет, мы никуда не хотим уезжать. У нас пятеро детей, и все они здесь, в стране работают. Если мы и решим уехать, то только в случае развертывания каких-то патологических процессов на национальной почве, только при крайней опасности для жизни наших детей.