Есть ли шанс у российских университетов?

В Москве прошла конференция «Ведущие университеты России в контексте европейских тенденций развития высшей школы» с участием ректоров российских и зарубежных вузов. Один из главных моментов встречи – презентация книги экс-министра образования и науки Нидерландов, бывшего ректора Маастрихтского университета Джо Ритцена «Шанс для европейских университетов» и обсуждение тенденций развития европейской науки и образования в условиях постболонского процесса. Какие возможности по интеграции в мировой образовательный рынок есть у российских вузов? Участники конференции попытались ответить и на этот вопрос.

«Разбудить» Европу

– Российские университеты ни в экономическом, ни в культурном отношении не соответствуют тем требованиям, которые необходимы сегодня для строительства более сильной России, – так, перефразировав начало книги экс-министра образования и науки Нидерландов, бывшего ректора Маастрихтского университета Джо Ритцена «Шанс для европейских университетов», начал свое выступление Виктор Кокшаров, ректор Уральского федерального университета имени первого Президента России Б.Н. Ельцина, и продемонстрировал, что, по сути, перед российскими и европейскими вузами стоят схожие проблемы.

Например, среди претензий, предъявляемых лидерами общественного мнения европейской системе образования, Джо Ритцен отмечает в своей книге: «На европейском университетском ландшафте наблюдается слишком мало достижений. В результате талантливые люди уезжают учиться и работать в другие уголки земного шара… Исследования, проводимые в университетах, практически не вносят никакого вклада в инновационный процесс. Эффективность высшего образования в недостаточной степени отвечает современным требованиям рынка труда, и во многих странах ЕС поиск первой работы занимает слишком много времени». Автор книги сравнивает современные европейские университеты с бронзовой олимпийской медалью: они хорошо смотрятся на фоне 200 университетов мира, но отсутствуют в списке первых пятидесяти.

Однако, по мнению президента Ассоциации университетов Нидерландов Сиболта Норды, «книга не является обвинительным актом, это некое отражение спящей летаргическим сном Европы, которую нужно разбудить».

– Если задаться вопросом, в здоровом ли состоянии находится европейское высшее образование, ответ будет «нет», потому что оно страдает от массового производства и отсутствия разнообразия.

Демографическая яма актуальна для многих стран, однако мало привлечь иностранных студентов – рынку труда нужны кадры, имеющие самую разнообразную квалификацию. Именно по этому пути, например, идут Канада, Япония, Корея – страны, которые имеют самые большие показатели студентов в высшей школе и растущее число университетских квалификаций.

Второе необходимое условие – развитие рынка труда и политики инноваций.

– В данном случае показателен пример Турции. Относительно молодое население, большое число представителей среднего класса, которое за последнее десятилетие увеличилось. Но, кроме того, растет и безработица. Все это происходит одновременно, и при этом экономика Турции процветает. Показатели экономические великолепные, но в стране не смогли создать такие рабочие места, которые нужны выпускникам, поэтому многие работают на уровне, не требующем их квалификации. Недостаточно готовить кадры – необходимо еще и формировать рынок труда, развивать отрасли производства для обеспечения общего экономического роста, – подчеркнул Сиболт Норда.

Своим выступлением на конференции Джо Ритцен внес несколько ярких штрихов в картину современных тенденций европейской системы образования.

Среди недостатков механизма управления в большинстве европейских стран экс-министр назвал излишнюю забюрократизированность, в результате чего университетом теряется около 20 процентов финансовых потоков.

В целом, по мнению выступающего, для стран Европейского Союза характерно недостаточное финансирование высшего образования. Нехватка средств связана с небывалым увеличением числа университетов, получающих ассигнования из государственного бюджета.

– Сравним с показателями США: в Соединенных Штатах Америки на одного студента расходуется в 2,6 раза больше, чем в странах ЕС. И, конечно, все согласятся, что при сокращении этих расходов страдает и качество образования, – заметил Джо Ритцен.

По его мнению, сегодняшний выпускник университета выходит не только на рынок труда своей страны, но и на мировой:

– По данным опроса, 80 процентов выпускников европейских вузов считают, что они работают в глобализованном мире, на международном рынке и что, по крайней мере один раз в день, им приходится иметь дело с людьми, которые получили образование в другой стране и родным языком которых является другой язык.

Однако четкого представления, что ожидает выпускника на рынке труда, по словам экс-ректора Маастрихтского университета, в вузах нет:

– В моем университете многие деканы до сих пор отмечают, что они готовят своих студентов к чему-то неизвестному. Я не предлагаю вернуться к старой системе планирования рабочей силы, как это делалось в Советском Союзе, но университетам необходимо последовательное мышление. Я выступаю за более четкую взаимосвязь с рынком труда, но начать следует с разговора с самими выпускниками, нужно подумать о том, какую обратную связь можно получить.

Сколько преподавателей, столько и математики?

Слабую ориентацию на студента отметил и Борис Железов, заместитель проректора Высшей школы экономики, научный редактор русскоязычного издания книги «Шанс для европейских университетов»:

– С одной стороны, у нас по-прежнему самое молодое студенческое население в Европе: средний возраст где-то 20 лет, а в среднем по Европе – 24-25. Поэтому в странах ЕС студенты более мотивированы, более четко представляют, что они хотят от какого-либо уровня образовательной программы. Но, с другой стороны, у нас по-прежнему во главе учебного процесса находится преподаватель.

Как иллюстрация случай полемики Бориса Железова с создателями одной из учебных программ крупного российского вуза. На вопрос, почему на высшую математику отводится 2 тыс. часов, ему ответили: потому что у нас есть такое количество преподавателей, которые могут дать 2 тыс. часов классической математики. Даже речи не было о компетенциях, которые в результате приобретут студенты.

– Я бы назвал еще одну слабость. С моей точки зрения, это отставание, которое нарастает в образовании третьего уровня – аспирантуре. Зарегулированность аспирантскими программами является серьезным тормозом для развития университетской науки. В США, например, аспиранты – это двигатель всей науки. Я участвовал несколько лет назад в исследовании, посвященном тому, как реализуются болонские принципы в российских вузах. Мое впечатление – уровень подготовки и целеустремленности, мотивированности магистров и студентов последних курсов выше в разы, чем уровень аспирантов, которые в значительной степени просто отсиживаются, чтобы не быть призванными в ВС. И аспирантский уровень языковой подготовки, и регулярность, с которой они читают литературу на иностранном языке, к сожалению, отстают даже от магистерского уровня, – подчеркнул Борис Железов.

По словам Сиболта Норды, руководителя Ассоциации нидерландских университетов, дополнительную мотивацию к обучению студентам дает ориентированность на исследования. В голландских университетах, как, например, и в Швейцарии, Канаде, Дании, США, начиная с первого курса бакалавриата, студенту дается возможность заниматься наукой.

– В университетах нашего типа больше времени и средств расходуется на исследования, чем на образование, а обучение ведется действительно в контексте исследований, – подчеркнул Сиболт Норда. – Еще один значимый момент – тесная связь исследований с отраслями экономики. Важнейшей идеей университета является то, что он должен приносить пользу.

К слову, говоря об оценке эффективности российских федеральных и национальных исследовательских унивеситетов, Ирина Аржанова, исполнительный директор Национального фонда подготовки кадров, отметила, что этот инструмент в России еще только разрабатывается.

– И исследовательские, и федеральные университеты оцениваются по некому перечню показателей, обязательных для них, которые они сами для себя заявили. Но эти показатели в большей мере ориентированы на оценку самого университета, его продвижение относительно самого себя: сегодня было десять программ, завтра пятнадцать, вчера было пять статей на одного человека, завтра – шесть статей на одного научно-педагогического работника. Как только мы вышли со сдачей отчетов на уровень правительства, оказалось, что очень сложно сформулировать не результаты, а эффекты, которые дали вложенные средства для общества, экономики региона, каких-то отраслей или предприятий. Поэтому мне кажется, что за этот год должен устояться государственный и институциональный подходы к тому, какие показатели и как использовать.

Секрет – в инициативе

Глава представительства в России Немецкого научно-исследовательского общества Йорн Ахтерберг рассказал на конференции о программе «Excellence Initiative», подчеркнув, что программы Германии открыты для участия российских вузов:

– Мы самая крупная европейская организация по финансированию фундаментальных исследований в университетах. Наш годовой бюджет составляет примерно 2 млрд. евро. Ежегодно финансируется порядка 20 тыс. предложений – это лишь треть заявок, которые к нам присылают. В России у нас построена система совместного финансирования, подписан меморандум о взаимопонимании с РАН. За последние три года удалось профинансировать около 400 совместных проектов с участием российских ученых, так что Россия очень активна, и, я думаю, это облегчит стране интеграцию с европейскими научными кругами.

Глава московского представительства Тобиас Стюдеманн поделился опытом участия в программе «Excellence Initiative» Свободного университета Берлина. По немецким стандартам, вуз работает не в самой благоприятной экономической среде, однако по конкурсу «Excellence Initiative» оказался в группе сильнейших университетов.

– Этот опыт показывает, что, даже находясь в относительно депрессивном регионе, можно достичь неплохих результатов, – заметил Андрей Кортунов, один из организаторов конференции, президент фонда «Новая Евразия».

Секрет успеха Свободного университета коротко можно было бы назвать так: в увеличении привлекательности вуза на международном рынке должны участвовать все – от ректора до аспиранта. Например, еще в мае открылся Российско-Германский год образования, науки и инноваций, и среди вузов был объявлен конкурс по развитию международного сотрудничества. Около восьми факультетов Свободного университета Берлина представили свои идеи, которые затем были объединены в один полноценный проект «Партнеры в области трансфера знаний и технологий». В итоге вуз прошел конкурс и получил дополнительных 160 тыс. евро, чтобы провести семь различных мероприятий в течение года.

Филипп Казин, начальник Управления по развитию проектной деятельности СПбГУ информационных технологий, механики и оптики рассказал о системе проектного менеджмента, помогающей вузу расширять международное сотрудничество:

– Прежде всего, в основе этой системы стоят люди, которые работают на кафедре и имеют желание заниматься вопросами коммерциализации, развития проектной деятельности, а с другой стороны – являются предметными специалистами в определенной области. Они выступают своего рода связующим звеном между административным импульсом, который идет из центра, и людьми, представляющими базовые функции университета. Второе – наличие системы информационного обеспечения этой деятельности, позволяющей обеспечить информационную прозрачность внутри вуза. Третье – повышение квалификации. Это тренинги, которые проводятся для представителей ППС, административно-управленческого персонала, направленные на воспитание необходимых навыков и компетенций, начиная с молодых представителей кафедр и заканчивая профессорами и заведующими кафедрами.

Расставить сети взаимодействия

В последние годы сотрудничество между западными и российскими университетами стало более активным, однако существует и ряд негативных тенденций, отметил Максим Хомяков, проректор по международным связям Уральского федерального университета имени первого Президента России Б.Н. Ельцина, выступающий на конференции от имени Ассоциации ведущих российских университетов:

– Во-первых, фокусом этого сотрудничества были скорее двусторонние отношения между отдельными вузами и учеными, а не сотрудничество между консорциумами университетов. Во-вторых, чаще всего, к сожалению, партнерство подразумевает некую особую роль российского вуза в качестве реципиента, получателя благ от этого международного сотрудничества, а это и финансовая поддержка, и превосходство исходящей мобильности над мобильностью входящей, и так далее. Такое положение дел ограничивает потенциал будущего взаимодействия.

Новой реальностью российского высшего образования, по словам Максима Хомякова, является создание ведущих вузов: 2 – национальных, 8 – федеральных и 29 национальных исследовательских университетов. Их стратегические приоритеты в области международных связей – переход к равному и взаимовыгодному сотрудничеству, развитие стабильных связей между консорциумами университетов, институционального партнерства и особое внимание не только к исследованиям, но и социальным функциям высших учебных заведений.

По мнению Марины Калининой, проректора по международному сотрудничеству Северного арктического федерального университета, вузам необходимо очень четко представлять пути сетевого взаимодействия.

– Все мы, так или иначе, участвуем в различных сетях, но вот пути партнерства между этими сетями очень часто не видим. В качестве примера: наш университет – активный участник Ассоциации ведущих российских университетов, кроме того, вуз активно работает в рамках ассоциации «Университет Арктики», которая объединяет более 150 вузов 8 стран, в том числе европейских. Мы разработали и представили Европарламенту стратегию. Речь идет о совместном участии в будущей Восьмой рамочной программе научно-технологического развития Европейского Союза как европейских, так и неевропейских университетов, чтобы открыть возможность финансирования научных исследований не только для ученых ЕС, но и для ученых из России, США и Канады.

Программа двойных дипломов: между Марсом и Венерой

Елена Карпухина, проректор Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ затронула на конференции еще одну болевую точку международного сотрудничества российских вузов – проблемы, возникающие при организации программ двойных дипломов.

– Когда мы говорим о подобных проблемах, всегда вспоминается известная притча о женщинах с Венеры и мужчинах с Марса. Жили они на разных планетах и думали поразному. И поскольку думали по-разному, то уважали друг друга. А потом спустились на Землю, и наступила амнезия. Они забыли, что разные, и с этого момента вообще друг друга перестали понимать. Мне кажется, что программа двойных дипломов – это в первую очередь программа нахождения общего языка, – заметила Елена Карпухина.

По результатам исследований по программам двойных дипломов, которые проводились в России по заказу делегации Европейского Союза, 55 процентов вузов на вопрос, что тормозит создание программы двойных дипломов, ответили: плохое знание иностранного языка российскими преподавателями.

– Это та проблема, которую сейчас ведущие вузы решают, внедряя самые современные программы изучения иностранного языка. Но я хочу сказать, что все зависит от руководства университета. Самое главное, как отметили наши респонденты, – это политическая воля: заставить российского преподавателя читать по-английски довольно сложно, – отметила Елена Карпухина.

Создание программ двойных дипломов трудоемко еще и потому, что в этом случае меняется вся правовая система вуза.

– Приглашение иностранных преподавателей и студентов – это отдельная проблема, уже долгое время мы добиваемся того, чтобы европейские преподаватели не были у нас на позициях гастарбайтеров и мы могли спокойно их приглашать, каждый раз не испрашивая разрешения из министерства образования, – поделилась выступающая.

К слову, в унисон прозвучали слова Чарльза Худта, директора Nuffic Neso Russia – официального представителя нидерландского высшего образования в России, – который посетовал, что большинство иностранных дипломов не признаются в России в силу расхождения образовательных систем, и выразил надежду на более тесное сотрудничество российских и голландских университетов:

– Голландские дипломы, к сожалению, должны вновь получать здесь подтверждение – защищаться в России. Я уже знаю несколько примеров, когда ученые сталкивались именно с такими проблемами на российском рынке труда, и поэтому они решили больше не возвращаться в Россию, – отметил Чарльз Худт.

Почему же европейские студенты не едут в Россию? По словам Елены Карпухиной, прежде всего не стоит забывать о том, что у них достаточно широкий выбор, а присутствие российских университетов на международном рынке образовательных услуг слабое. Кроме того, даже если европейские студенты и хотят приехать в наши вузы, скажем, из Франции, то не могут, так как их дипломы не нострифицируются. Среди других проблем – трудности с интегрированными учебными планами, слабое знание русского языка, условия и стоимость жизни, которые также нельзя сбрасывать со счетов.

Подводя итоги конференции, Виктор Кокшаров, ректор Уральского федерального университета, отметил, что, несмотря на прозвучавшие смешанные оценки в области образования в странах Европы и России, альтернативы университетскому обучению нет, и выразил надежду, что те общие проблемы, которые обозначены, будут решаться в тесном взаимодействии с европейскими партнерами.

– Наша задача – развивать университетскую систему высшего образования. Даже несмотря на то, что в свое время один из президентов США Теодор Рузвельт сказал: человек безо всякого образования может разве что обчистить товарный вагон, а выпускник университета может украсть целую железную дорогу, – я думаю, мы учим совсем другому. Мы учим созидать, наводить мосты и строить дороги, в том числе те дороги, которые приведут нас к взаимопониманию и тесному взаимодействию.