Сюжетные линии российского образования

В апреле 2015 года состоялись по меньшей мере два заметных и значимых для сферы образования события – итоговая коллегия Минобрнауки РФ и XVI Апрельская международная научная конференция по проблемам развития экономики и общества НИУ ВШЭ. Представляем краткий обзор оценок, мнений, комментариев и прогнозов, высказанных участниками этих встреч.

Бюджет: непростые времена

Еще весной 2014 года министр финансов Антон Силуанов определил modus vivendi, которым в ближайшей перспективе придется руководствоваться национальной экономике:

– В непростые времена нужно поджаться, а не жить на широкую ногу. Возможно, на длительный период – год, два, три… Нельзя поддаваться желанию побольше потратить.

Кому и насколько придется «поджаться» стало понятно из проекта федерального бюджета РФ, рассмотренного и в целом одобренного Правительством РФ в сентябре (см. табл. 1 и 2).

Таблица 1

Последовавшие комментарии этих цифр со стороны профессионального сообщества, в том числе с «высоких трибун», были вполне ожидаемы.

– Коллеги, мы должны понимать, что до сих пор никому ещё с таким уровнем расходов на образование от валового внутреннего продукта модернизация не удалась. Я буду очень рад, если мы сумеем сделать исключение, но верится с трудом, – отметил депутат Олег Смолин на декабрьском заседании Совета по образованию и науке при Председателе Госдумы РФ.

Таблица 2

Эксперты НИУ ВШЭ, оценивая общие тенденции развития российского образования в последние годы, добавили: «Доля расходов на образование в ВВП не только не догнала соответствующие показатели в странах-конкурентах – напротив, отставание увеличилось» [1]. Среди развитых стран мы по этому показателю занимаем предпоследнее место, и пока нет никаких признаков на улучшение этих позиций. По крайней мере, на расширенной коллегии Минобрнауки РФ (3, апрель, 2015), посвященной итогам 2014 года и задачам на 2015-й, министр Дмитрий Ливанов предупредил:

– В прошлом году объем финансирования системы образования составил около 3,6 трлн. рублей, из которых порядка 85 процентов – бюджетное финансирование. По свежим сводным данным Федерального казначейства, расходы консолидированного бюджета на образование в 2015 году практически не увеличатся, по сравнению с уровнем 2014 года… Это означает, что потребуется четкая приоритизация расходов в нашей сфере.

«Чудес не бывает»

В числе таких приоритетов, как заверил министр на заседании коллегии, повышение заработной платы педагогов и научных работников:
– Мы ожидаем, что в среднем заработная плата в системе образования и науки вырастет на 4-5 процентов (см. рис. «Повышение заработной платы педагогических работников и научных сотрудников»).

Увеличить изображение

Между тем даже по официальным прогнозам инфляция по итогам 2015 года будет составлять не менее 10 процентов. В такой ситуации образовательные организации – кто как может – ищут дополнительные источники для финансовой поддержки своих сотрудников. Как написал ректор одного из региональных университетов в своем информационном блоге:

– Чудес не бывает. Пути повышения заработной платы ППС всем прекрасно известны: прямое сокращение штатов при параллельном увеличении учебной нагрузки на одного преподавателя; интенсификация работы преподавателей, включая объединение групп, потоков и т.п.; увеличение окладов при параллельном уменьшении долей ставок, на которых работают преподаватели; уменьшение «непроизводственных» расходов, в том числе на административно-управленческий аппарат, сферу университетского обслуживания; оптимизация прочих расходов университета; увеличение доходов университета за счет образовательной деятельности, научных программ и грантов, дополнительных услуг.

Системный вопрос

А вот это последнее – «увеличение доходов университета за счет образовательной деятельности, научных программ и грантов, дополнительных услуг» – сегодня является острым системным вопросом для всей высшей школы, в том числе для крупнейших, ведущих вузов страны.

Из тех названных министром 3,6 трлн. рублей годового общего образовательного бюджета 15 процентов составляли внебюджетные средства. В первую очередь, это платное высшее образование, объем которого достиг в 2014 году почти 220 млрд. рублей. В структуре доходов чуть ли не каждого даже государственного вуза этот источник давно стал одним из основных. «В 2013 году около 60 процентов студентов платили за свое обучение в государственных и негосударственных вузах. Более половины студентов государственных вузов обучались на платной основе, около 23 процентов всех средств государственных вузов финансировалось населением», – такая статистика приводится в докладе НИУ ВШЭ «Социальная политика: долгосрочные тенденции и изменения последних лет» [2]. Даже МГУ им. М.В. Ломоносова, имеющий отдельную «именную» строку в федеральном бюджете, не мог обойтись только этими средствами. Так, по словам ректора Виктора Садовничего, «около половины бюджета МГУ составляют внебюджетные фонды, в том числе доходы от обучения студентов на контрактной основе», – пишет «Коммерсантъ-Огонек»¹.

Однако исследователи того же НИУ ВШЭ предупреждают (причем не первый год) – затраты домохозяйств на высшее образование в складывающихся условиях фактически достигли своего потолка. Кроме того, наметилась еще одна тенденция: в структуре студентов число «платников» неуклонно снижается в связи с ежегодным уменьшением общего числа абитуриентов. Например, в таком крупном вузовском центре страны, как Новосибирск, в 2014 году, по сообщению регионального совета ректоров, количество студентов снизилось на 3-5 процентов.

Еще один источник вузовских доходов – научно-исследовательский сектор. Что здесь? Вот, скажем, сведения за 2014 год по выполнению пункта госпрограммы «Развитие образования» на 2013-2020 годы – «Удельный вес средств, полученных от выполнения научной, научно-технической деятельности, в общем объеме средств ведущих российских университетов». Запланированный показатель – 20,2 процента, фактически же достигнут уровень лишь в 13,46 процента (целевой ориентир к 2020 году – 25 процентов). И вряд ли стоит рассчитывать, что в ближайшие годы, в условиях сжимающейся экономики и отсутствия системных государственных мер по ее демонополизации, этот показатель вдруг резко пойдет в гору.

Стейкхолдеры образования: любопытный диалог

Еще один ресурс для высшей школы – партнерство с крупными работодателями-стейкхолдерами. По этому поводу на XVI Апрельской международной научной конференции по проблемам развития экономики и общества, проведенной НИУ ВШЭ 7-10 апреля, состоялся любопытный диалог между ректором Ярославом Кузьминовым и президентом и председателем правления Сбербанка России Германом Грефом на тему «Кто должен инвестировать в образование?» [3]:

– Сейчас назревает разрыв между потребностью роста системы образования и уровнем ее финансирования, причем во всех странах. Вопрос такой: кто должен дополнительно инвестировать в образование – государство, семьи или фирмы? Кто должен и кто может? – задал тон обсуждению ректор национального исследовательского университета.

– Если говорить о домохозяйствах, то реально рассматривать их как источник, вряд ли возможно. Потому что образование в России и так достаточно дорогое – вот здесь мы как раз на уровне глобальных практик, – озвучил свою точку зрения глава крупнейшего российского банка. – Конечно, первый источник – это государство, второй источник – корпорации. Но между вузами и корпорациями лежит глубокая пропасть. Мы вам, вузам, к сожалению, не интересны. Вам незачем к нам идти, потому что государство дает серьезные деньги, домохозяйства финансируют. Если вы хотите, чтоб мы вам платили, давайте – трансформируйтесь под наши интересы. Но как только речь заходит о трансформации вузов, тут всякий интерес, даже к деньгам, сокращается.

По мнению банкира, сектор высшего образования должен меняться: некачественные вузы – закрываться, а освободившиеся государственные средства передаваться тем университетам, которые действительно конкурентоспособны.

– Большой источник, конечно, это связь с бизнесом и в эндаументах. Я ничего не слышал о недостатке бюджетного финансирования, например, Стэнфордского университета, потому что у них существует громадный эндаумент, позволяющий реализовывать все их мечты.

– Еще одна причина, на мой взгляд, – у семей нет стимулов инвестировать деньги в образование, – продолжил ректор Я. Кузьминов. – Мы сегодня имеем очень высокий уровень охвата формально бесплатным образованием и крайне низкий, обвально низкий уровень охвата непрерывным образованием в течение всей жизни. Люди не имеют ни стимулов, ни привычки инвестировать в обновление своих компетенций. Кстати, во многом еще и потому, что низка конкуренция на рынке труда, низка угроза безработицы. Необходимость образования, за редким исключением, отсутствует и в корпоративной культуре.

– Согласен с недостатком стимулов, но ценность образования все-таки семьями признается – это сегодня чуть ли не единственный эффективный способ преодоления социального неравенства. Однако, действительно, общественной парадигмы, что образование не диплом в кармане, а наличие определенного уровня навыков, – к сожалению, нет, – поддержал Г. Греф. – Ее формирование, на мой взгляд, должно стать элементом ясной государственной политики и пропаганды, направленных на развитие персонального лидерства и личной ответственности. Это комплексная задача, которая зависит и от нас, и от вузов, и от государства. Причем никакие политические или иные препятствия сегодня не мешают обсуждению этой задачи и превращению ее в план реальных действий.

Кстати, о реальных действиях. Сбербанком совместно с несколькими другими компаниями внедряется интересный проект в области среднего образования в рамках масштабной международной программы «Учитель для средней школы». Суть его в том, что лучшие выпускники непедагогических вузов, предварительно пройдя специальную переподготовку для допуска работы в образовательной организации, трудоустраиваются педагогами в наиболее отстающие школы. Только на добровольных началах, на определенный (несколько лет) срок, на условиях ежемесячной «добавки» к зарплате от компаний-участниц проекта и одновременного мониторинга своей деятельности, в том числе со стороны местных органов управления образованием. Сейчас проект – в нем изъявили желание участвовать и лучшие выпускники НИУ ВШЭ – реализуется в Московской области. Если результаты дадут положительный эффект, глава Сбербанка намерен выйти на федеральное отраслевое министерство с предложением распространить эту практику в масштабах страны (а в субъектах Российской Федерации сегодня насчитывается от 10 до 25 процентов школ с низкими образовательными результатами). По крайней мере, уже во многих странах практикуется именно такая необычная модель работы со слабыми школами.

«Школьные дневники»: от единицы до пятерки

И еще немного о среднем образовании. Безусловно, от школы во многом зависит то, каким сформируется потенциал будущих поколений, качество «человеческого капитала» страны. С этой точки зрения в актив можно записать данные, приведенные министром Д. Ливановым на расширенной коллегии Минобрнауки РФ: в 2014 году в российском школьном олимпиадном движении приняло участие более 7 млн. учащихся; в 8 международных олимпиадах по общеобразовательным предметам российские школьники завоевали 19 золотых, 16 серебряных и 3 бронзовых медали, а в общекомандных зачётах по математике, информатике, физике, астрономии сборные команды школьников Российской Федерации вошли в пятёрку сильнейших команд мира. Более того, впервые Россия заняла первое общекомандное место по числу медалей на международной олимпиаде по химии, и также впервые в 2014 году все члены сборной команды по географии стали обладателями наград международного уровня. Оптимистично выглядит и официальная статистика программы «Развитие образования» на 2011-2015 годы: так, показатель «доля учителей, эффективно использующих современные образовательные технологии (в том числе информационные коммуникационные) в профессиональной деятельности» достиг 85 (!) процентов, а «уровень соответствия образования современным стандартам» в 2015 году должен составить 97 процентов.

Правда, как при столь благостных цифрах объяснить другие, например, результаты ЕГЭ за 2014 год? Глава Рособрнадзора Сергей Кравцов, объявив, что в прошлом году итоги Единого государственного экзамена по всем предметам оказались ниже, чем в 2013-м, привел такие подробности:

– С орфографическими и пунктуационными ошибками пишут 80 процентов учащихся. По математике каждый четвертый не мог решить задачу, где требовалось определить время в пути поезда, который отправился в 9.15, а прибыл в пункт назначения на следующий день в 11.15. На экзамене по физике, который выбирают те, кто ориентирован на поступление в вуз, 20 процентов не знали закон Ома, а 36 процентов выпускников не могли снять показания измерительных приборов. При сдаче экзамена по истории каждый пятый назвал авторами программы «500 дней» Косыгина и Микояна, половина сдававших экзамен полагали, что Мамаев курган не имеет отношения к Сталинградской битве, 60 процентов школьников не смогли определить эпоху, описанную в «Слове о полку Игореве», 22 процента были уверены, что первые советские космические ракеты создал Вавилов².

Сам руководитель Рособрнадзора объяснил снижение результатов не ухудшением качества образования, а «скорее, повышением объективности его оценки». Кроме того, он призвал к очень важной вещи – «не оценивать учителей и не составлять рейтинг школ по результатам ЕГЭ». И процитируем пункт 3(а) из поручений Президента РФ от 15 декабря 2014 года: «Правительству Российской Федерации совместно с высшими органами исполнительной власти субъектов Российской Федерации проанализировать эффективность системы оценки деятельности и оплаты труда педагогических работников в зависимости от результатов единого государственного экзамена». Будем надеяться, что предписанный анализ не превратится в очередную бюрократическую дубинку.

Представляется, что одним из главных драйверов позитивных изменений в общем образовании сможет стать начавшаяся модернизация педагогического образования. Сегодня на базе 13 педагогических и классических университетов-победителей конкурсных отборов в рамках действующей Федеральной целевой программы развития образования реализуются пилотные проекты по переходу на новые модели подготовки педагогов. Об этом чрезвычайно значимом для всего российского образования проекте министр также упомянул на итоговой коллегии (думается, «АО» еще не раз обратится к этой теме в будущем. – Прим. ред.). Риски? Да, имеются, и о них честно предупреждают сами разработчики проекта. Среди главных рисков – имитация желаемых изменений…

Необходима дебюрократизация

На каком же фундаменте эти имитации базируются, что является условием их существования и воспроизводства, необходимой питательной средой? Тут мы подошли к теме, о которой сегодня буквально вопиет все педагогическое сообщество, представляющее и общеобразовательную, и высшую школу. Речь идет об отчетности, которая достигла такого вала, что педагоги все чаще с грустной иронией вспоминают известную армейскую шутку: «Не спеши выполнять приказ, может быть, уже издан другой». Вот как механизм имитаций описывают эксперты НИУ ВШЭ в уже упомянутом докладе (в его полной версии) «Социальная политика: долгосрочные тенденции и изменения последних лет»: «Вместо эффективного контракта (ЭК. – Ред.) мы получили контракт, стимулирующий к имитации эффективности из-за тотальной отчетности и контроля, необходимости документировать каждый шаг. В то же время на педагогов повышение зарплат действует согласно эффекту плацебо: «если нам за качество образовательной услуги подняли зарплату, значит, мы это качество уже повысили». ЭК превращается в самоподдерживающуюся систему, имитирующую эффективность, выйти из которой будет значительно труднее, чем в нее войти».

Попытки «выйти», к счастью, в последнее время делаются очень активно. Так, в апреле 2015 года в Госдуме РФ прошло заседание Совета по образованию и науке. С докладом о том, как упростить отчётность в сфере образования, выступил глава профильного комитета Вячеслав Никонов:

– Проблемы дебюрократизации в системе образования обсуждались неоднократно, существуют поручения президента и председателя Госдумы РФ по этому вопросу. Особенно обострилась проблема после перехода на программные, проектные методы финансирования. Организации готовят в год порядка 300 отчетов, что больше количества рабочих дней в году, с числом показателей около 15 тыс. Из них около 80 процентов первично заполняется непосредственно педагогическими работниками. Основной объём запросов, примерно 60 процентов, – разовые, часто дублирующие статистическую отчётность на разного рода количественную информацию: например, численность обучающихся, учителей и так далее. А также дублирующие запросы – в рамках федеральных мониторингов исполнения крупных системообразующих проектов³.

Для распутывания всего этого «бумажного клубка» при Комитете Госдумы РФ по образованию была создана межфракционная рабочая группа с участием не только представителей Минобрнауки, но и Госкомсвязи, Росархива, Росстата, МЧС и других многочисленных структур, которые имеют отношение к проблеме отчетности наших образовательных организаций. Разбираться, признался В. Никонов, было непросто:

– Мы выяснили, что проблема не только в образовательной сфере. Российская Федерация является одной из немногих стран в мире, где нет

регламентации документооборота и отсутствует даже орган, который уполномочен этот документооборот определять.
В соответствии с поручениями Президента РФ доклад о «мерах по оптимизации системы отчётности в сфере образования, в том числе путём формирования единого перечня обязательной информации, подлежащей представлению образовательными организациями» Минобрнауки РФ совместно с другими органами исполнительной власти должны подготовить к 1 июля 2015 года.

Демографические тренды

Как повлияет демографический фактор на развитие российского образования? С 2009 года из-за снижения числа выпускников школ прирост численности студентов ВПО стал отрицательным. И несмотря на то что высшее образование в России по-прежнему являлось одним из самых массовых в мире, вузы столкнулись с необходимостью «бороться за своего студента». Правда, по данным Росстата, с 2016 года ситуация начнет меняться – число выпускников школ начнет расти.

– Хотел бы отметить, что мы увидим четкую тенденцию увеличения численности молодежи 15-17 лет в ближайшие семь лет, – прокомментировал Д. Ливанов на заседании коллегии. – Поэтому необходимо заново проанализировать ситуацию на местах и в случае необходимости скорректировать «дорожные карты», чтобы нам не пришлось через два-три года массово с нуля создавать новые организации взамен закрытых в 2015-2016 годах.

А вот экспертная оценка влияния демографических трендов на систему образования в более длительной перспективе, выполненная исследователями Института демографии НИУ ВШЭ: «Количество учащихся в учреждениях среднего профессионального образования (СПО) будет возрастать до самого конца прогнозного периода (2030). Более того, к началу 2020-х годов этот процесс ускорится. Причина данного явления заключается в том, что в возраст поступления в профессиональные училища войдут относительно многочисленные поколения, рожденные в середине 2000-х годов. Тем не менее – учитывая тот факт, что группа поступающих в данные учебные заведения сравнительно малочисленная, – можно ожидать существенное падение спроса на места в учреждениях СПО уже к середине 2030-х годов. Динамика численности обучающихся в учреждениях высшего профессионального образования (ВПО) будет демонстрировать следующие тенденции. Контингент обучающихся в очных (в первую очередь, государственных) учебных заведениях показывает U-образную траекторию развития: минимум достигается в 2021 году, а за ним следует восстановительный рост, впрочем, недостаточный для выхода на современные позиции (в 2030 году, по сравнению с 2013-м, будет почти на 0,5 млн. меньше студентов государственных вузов). В 2040 году количество студентов вузов будет около 2,63 млн. на очных отделениях и 2,8 млн. – на заочных, а к 2050 году – 2,23 и 2,54 млн. соответственно <…> Контингенты школьников и дошкольников к 2030 году сократятся и будут на нисходящем тренде» [5].

Высшая школа: структурные изменения

Оптимизация системы образования по-прежнему является одной из самых актуальных и обсуждаемых тем. По информации министра Д. Ливанова, по итогам мониторинга эффективности 2012-2014 годов уже реорганизовано 20 образовательных организаций высшего образования и 216 филиалов вузов Минобрнауки РФ. Всего за последние два года была прекращена деятельность 500 вузов (в основном негосударственных). По итогам мониторинга 2014 года сформирован список из 1006 образовательных организаций высшего образования и филиалов, в которых выявлены признаки неэффективности. «По результатам проверок будет ясно, сколько из них останется на образовательном рынке, а сколько уйдет», – уточнил глава министерства. «Отсечение по сути омертвевшей части высшего образования от рынка, лишая псевдовузы либо лицензии, либо аккредитации» – одна из ближайших стратегических задач, которая будет завершена к концу 2016 года.

Одновременно (с продолжением поддержки ведущих университетов страны) начнется формирование сети опорных региональных вузов.

– Десять лет назад мы начали процесс формирования федеральных университетов, – отметил в своем выступлении на XVI Апрельской международной научной конференции по проблемам развития экономики и общества НИУ ВШЭ Дмитрий Ливанов. – Сегодня это крупные многопрофильные вузы, возникшие в результате объединения нескольких отраслевых региональных университетов, расположенных в определенном городе. Сейчас мы можем сказать, во-первых – об успешности этой модели и об успешности в целом большей части этих федеральных университетов в повышении качества образования и научных исследований; во-вторых – о крайней востребованности этой модели во многих других регионах Российской Федерации.

При этом министр подчеркнул: позиция министерства как учредителя большей части российских государственных вузов состоит в том, что объединение будет успешным только в случае, если оно будет добровольным.

– Поэтому мы не подталкиваем региональные вузы к объединению, но мотивируем их на эти действия: и материально – ведь будут приниматься специальные программы развития для таких объединяющихся вузов, создающих опорный университет, и с использованием других инструментов. Например, именно там будут сосредоточены образовательные программы высокого уровня, то есть магистратура, аспирантура, сеть диссертационных советов – для того чтобы эти вузы действительно стали центрами интеллектуального развития соответствующих макрорегионов.

Однако часть профессионального сообщества высказывает свои опасения о том, что в результате подобной структурной реформы страна может получить такую систему высшей школы, когда действительно хорошие, перспективные университеты сосредоточатся лишь в крупных мегаполисах, а остальная территория России «превратится в территорию со слободской культурой образования в виде ПТУ, откуда любой ценой все будут стараться вырваться».

Во избежание этих и иных рисков «меры по формированию современной структуры системы высшего образования должны быть ресурсно и нормативно поддержаны», – говорится в уже упомянутом докладе НИУ ВШЭ. «Необходимы нормативные и политические решения, обеспечивающие возможности включения в процессы оптимизации сети отраслевых вузов, а также позволяющие формировать структуры холдингового типа. Если это окажется невозможным, то риск профанации структурной модернизации становится весьма реальным. Реальным становится и риск сокращения доступности высшего (в том числе и второго высшего) образования за счет резкого сокращения сети филиалов и негосударственных вузов. По-видимому, вместо установления «заданий» на закрытие вузов и филиалов необходимо разработать более тонкие механизмы повышения качества и использования филиальной сети. К другим фокусам политики в сфере высшего образования следует отнести существенную модернизацию заочного образования (Россия является одним из мировых лидеров по доле неочных форм), а также магистратуры и аспирантуры».

– Недостаточно просто закрыть слабые вузы. А что будет на их месте? – продолжил тему ректор НИУ ВШЭ Я. Кузьминов. – Ведь мы всеобщую тягу к получению высшего образования никуда не денем. Один из главных вызовов – новое массовое высшее образование, его новый образ, означающий овладение определенным уровнем культуры, способностью адаптироваться к изменениям, создавать новое. И совсем не обязательно привязанное к какому-то конкретному предмету, специальности. Какова структура нового массового высшего образования? Мне кажется, в данном случае большой потенциал имеют массовые открытые онлайн-курсы (МООК), которые позволяют студенту, учащемуся самостоятельно формировать для себя из этих «кубиков» свою образовательную программу. И на месте слабых вузов мы должны строить – и не только усилиями государства, но и усилиями бизнеса, частной инициативы – образовательные организации вот такого нового типа для массового образования.

Не остаться в «вечно догоняющих»

В заключение стоит сказать, что не только российское образование ищет сегодня новые формы и новые модели, которые должны стать адекватными на современные вызовы. «Революцию в образовании» объявили школы Финляндии (вот уж кто бы мог подумать!): «Обучение по-новому будет вестись не по урокам, а по «темам, ситуациям, событиям» с применением полученных знаний по базовым дисциплинам»⁴.

К финским инициативам внимательно приглядываются в Великобритании. Казахстан совсем недавно объявил грандиозный «План нации. Сто шагов», также предусматривающий образовательные реформы (например, постепенное внедрение в школах трехъязычного образования, а также широкое внедрение английского в высшей школе). «Заново изобрести себя» намерены американские университеты, готовясь таким образом к грядущим технологическим укладам. В такой ситуации глобальная «борьба за мирового студента» только усилится, и в этой гонке, конечно, выиграют самые успешные образовательные системы. Для российских вузов потенциал экспорта образования как один из ресурсов собственного развития тоже не закрыт. Более того, по информации Минобрнауки РФ, за год фактически все показатели экспорта образования российская высшая школа улучшила, по сравнению с 2013 годом. Выросло количество стран, откуда мы приняли студентов (со 146 до 153), а также иностранных студентов, приехавших обучаться по российским магистерским программам (с 1461 до 1770), более чем на сотню увеличилось количество российских вузов, принявших на обучение иностранных граждан (479), возросла ежегодная правительственная квота на обучение иностранцев (с 10 тыс. до 15 тыс.). Но одновременно сжимается другой давний потенциальный экспортный резерв российской высшей школы – за последние двадцать лет количество людей, говорящих на русском языке (речь, в частности, о сопредельных странах), сократилось на 50 млн.

Значит, необходимо искать иные преимущества? В чем они заключаются? Тут уместно процитировать Мартина Карноя, профессора Стэнфордского университета, руководителя лаборатории анализа образовательной политики НИУ ВШЭ: «Образование не управляет экономическими возможностями. Наоборот... образование следует за ними, в особенности в стране с талантами, которые есть в России».

Иными словами, прежде чем говорить о поиске новых преимуществ российского образования, поиске эффективных моделей подготовки кадров, необходима новая модель всей национальной экономики страны – на смену сырьевой модели должна придти модель, основанная на развитии качества «человеческого капитала». Впрочем, об этом говорят давно, и даже «первые лица» страны. Критически важным в этом обсуждении стал уже не сам вопрос: надо это делать или нет. Критически важным становится уже вопрос времени.

1. См. подробнее http://www.kommersant.ru/doc/ 2729074.
2. См. подробнее http://www.komitet8.km.duma.gov.ru/site.xp/052052054124049051050054.html
3. См. подробнее http://www.russkiymir.ru/publications/189024/
4. См. подробнее http://www.ng.ru/education/2015-03-31/

ПРИМЕЧАНИЯ

1. «Социальная политика: долгосрочные тенденции и изменения последних лет». (К XVI Апрельской международной научной конференции по проблемам развития экономики и общества. Краткая версия доклада.) // Отв. редакторы: Я.И. Кузьминов, Л.Н. Овчарова, Л.И. Якобсон. – М. – Изд. НИУ ВШЭ. – 2015. – С. 40.

2. См. там же. – С. 44.

3. http://www.vedomosti.ru/economics/video/2015/04/07/esli-rech-idet-o-transformatsii-vuzov---dazheinteres-k-dengam-prekraschaetsya.

4. http://www.kremlin.ru/acts/assignments/orders/47239.

5. Денисенко М.Б., Козлов В.А. «Оценка влияния демографических изменений на структуру спроса на услуги образования» (http://www.opec.ru/1813805.html).

Эту статью ещё никто не успел прокомментировать. Хотите стать первым?