Мягкая сила – жесткие инструменты: в поисках баланса

На пороге гиперконкурентных условий…

Тема конкурентоспособности российского образования, как рассказала Ирина Карелина, серьезно рассматривается с 2011 года, когда проектировалась новая логика развития нашей страны на период с 2012 по 2018 годы. Несколько крупных центров на базе ВШЭ аналитически прорабатывали разные аспекты конкурентоспособности России, и отдельная «ветка» была посвящена именно образованию. В 2012 году в указе Президента РФ появился прямой целевой показатель, ориентирующий на повышение глобальной конкурентоспособности образования, и позднее для участия в решении этого вопроса была создана Ассоциация «Глобальные университеты».

– Национальная цель развития образования – обеспечение глобальной конкурентоспособности – была представлена с измеримым показателем, – вспоминает Ирина Карелина. – Он был сформулирован как попадание отечественных университетов в топ-100 мировых рейтингов. Критики было немало. Но в 2020 году Счетная палата РФ, подводя итоги проекта «5-100», написала, на мой взгляд, один из самых обоснованных докладов на тему, что такое глобальная конкурентоспособность и как работают измерители.

Глобальная конкурентоспособность – это, прежде всего, престиж страны. И в этом смысле престиж в академической сфере, которую проявляют университеты на глобальном рынке – очень значимый фактор. Это и генерация глобальной исследовательской повестки, и привлекательность для талантов, поэтому за последние 30 лет не только Россия серьезно задумалась о конкурентоспособности. За это время в разных странах стартовали порядка 40 инициатив с разным бюджетом, запускались различные инструменты, которые позволяли университетам конкретной страны становиться более значимыми, «видимыми» и учитывать их наработки и их имидж в страновом и глобальном масштабах.

Безусловно, все страны, развивающие экспорт образования, хотят привлечь талантливых студентов, стать передовыми в исследованиях и разработках. Например, Китай в январе провозгласил свою стратегию, согласно которой к 2035 году планирует сделать свою систему образования с доступностью и качеством лучшей в мире. Впрочем, Китай не первый раз замахивается на мировое «господство» в сфере образования. Например, в 2020 году Поднебесная провозгласила входящую мобильность на уровне не менее 500 тысяч иностранных студентов, тогда как Россия этот показатель намерена удвоить, подняв планку до немногим больше, чем 300 тысяч зарубежных студентов. А в целом этот показатель у нас почти в два раза меньше.

– Сегодня мы стоим на пороге гиперконкурентных условий между странами, – охарактеризовала сложившуюся ситуацию спикер. – Совсем недавно я была на одном мероприятии, где индийское посольство представляло свои наработки и направления сотрудничества с Россией. Я поразилась объемом наших совместных разработок и усилий. Думаю, почему это так? Когда посмотрела стратегию в области образования Индии, обратила внимание на то, что эта страна хочет «всего-навсего» 500 тысяч иностранных студентов в 2025 году.

Рейтинги: магнит для образовательного экспорта?

Ирина Карелина продемонстрировала, как устроен мировой рынок экспорта образования и как перетекают потоки академической миграции. Германия, например, наращивает свой потенциал через специальные фонды, которыми она с помощью дополнительных ресурсов привлекает довольно сильную аудиторию. И сейчас она принимает примерно 10% своего контингента в качестве иностранных студентов. 

Одними из самых амбициозных можно назвать планы Великобритании. Сейчас у англичан 680 тысяч иностранных студентов, но к 2030 году они намерены увеличить их поток до 600 тысяч – в год (!). Представляете, насколько «жарко» скоро будет на мировом конкурентном поле в сфере экспорта образования? При этом, среди сильных стран Россия выглядит очень достойно, заявляя целый ряд амбиций. Но если сравнивать с амбициями других стран, возможно, через некоторое время будет смысл их пересмотреть. 

Согласно исследованиям ВШЭ, сегодня молодежная когорта на 100 тыс. населения наиболее высока в Индии, Пакистане, ряде африканских стран и части американского континента. А университеты сконцентрированы совсем в других местах планеты. Это означает, что молодежные потоки из одних стран уверенно перемещаются в другие. И Россия в плане привлекательности здесь тоже выглядит ярко, поэтому амбиция в привлечении 500 тысяч студентов не видится недостижимой, хотя, на первый взгляд, кажется, что это довольно сложная задача.

Интересный момент: используя математический аппарат, в Вышке подтвердили догадку о том, что поток передвигающихся в те или иные страны студентов статистически зависит от присутствия университетов этой страны в рейтинге QS. 

– Можно считать, что рейтинги – это такой же прибор, который меряет температуру в университетской среде, – заключает Ирина Карелина. – И конкурентоспособность говорит о том, что, как ни странно, рейтинги на сознание людей, видимо, влияют.

Отдельное внимание аналитики уделили тому, как в предметных рейтингах QS присутствуют университеты стран БРИКС – стран, с которыми Россия наиболее плотно сотрудничает. Особенно рассмотрели десятку таких стран, и увидели, что Китай радикально оторвался от «преследователей» и по количеству упоминаний, и практически во всех рейтингах. Он присутствует в 54 предметных рейтингах из 55 возможных, Бразилия – в 50, Россия и Индия – в 44. Далее следуют ЮАР с присутствием в 36 рейтингах из 55, Египет – в 34, Индонезия – в 33, ОАЭ – в 23, Иран – в 17 и Эфиопия – в одном.

Человеческий капитал: «правило концентрации»

Одна из ключевых тем в глобальной конкурентоспособности – разобраться, куда едет молодежь и по каким причинам? Конечно же, в первую очередь туда, где «круто» работать и «классно» учиться. Поэтому потоки академической мобильности перераспределяются между странами, привлекательными в этом отношении.

– Здесь я выделила бы два понятия [мобильности и миграции], – предлагает Ирина Карелина. – Нам как специалистам нужно их учитывать. Более широкое понятие – «международная академическая мобильность». Все-таки академическая мобильность в нашем представлении больше связана с возможностью отъезда и возвращения, тогда как миграция предполагает более длительное пребывание на другой территории. Но если же мы говорим об образовательной организации или научной, которая находится в другой стране, то совершенно очевидно речь идет о международной мобильности. И она становится сильным фактором развития национальных экономик: очевидно, чем больше умных людей концентрируется в какой-то стране, тем быстрее это дает импульс ее развитию. Но этот механизм действует и в обратной зависимости: чем более развита экономика в стране и выше научный потенциал, тем больший поток людей направляется в такие страны.

В пример было приведено исследование, в котором рассматривались программы PhD, предлагаемые американскими университетами. Было время, когда в университеты США уезжало большое число молодых людей, способных получить там образование и проводить различные исследования. И вот какая получилась статистика: 42% всех дипломов PhD, выданных в США с 2000 по 2017 гг. в сфере научно-технологического лидерства, приходится на иностранцев. А если взять всех, кто выполняет исследования по направлениям этого лидерства, то среди них американцев вообще только 34%. Само по себе научно-технологическое лидерство очень привлекательно, и поэтому оно концентрирует талантливых людей, способных производить столь необходимые инновации.

– Почему об этом говорю? – объясняет Ирина Карелина. – Мы уже привыкли так работать с коллегами по проекту «5-100»: для того чтобы что-то придумать свое и новое, надо очень хорошо изучить опыт других, посмотреть на него внимательно и выбрать ту траекторию, которая дает возможность сделать более серьезный шаг на следующем уровне. В связи с этим интересен и опыт Германии. Эта страна выделяет огромное количество средств на привлечение умных, талантливых и способных людей, что не является секретом. Поэтому немецкие университеты занимают одни из первых строчек во многих рейтингах, давая фору тем же американским.

Студенческая мобильность: доноры и реципиенты

Анализ глобальной студенческой мобильности позволил выделить семь стран, наиболее привлекательных для получения образования. По последним данным ЮНЕСКО (2022), с серьезным отрывом среди них лидируют США и Великобритания. Как считает Ирина Карелина, это объясняется тем, что в этих странах основной язык – английский, и большинство стран тоже имеет его одним из своих государственных языков. Далее по убывающей в рейтинге привлекательности следуют Германия, Австралия и Канада. В Канаде и Австралии тоже пользуются английским языком. Та же Германия половину своих образовательных программ дает на английском языке, который используется и при подготовке проектов. Россия в рейтинге привлекательности для иностранных студентов занимает шестое место, опередив Францию. 

Если говорить о том, откуда молодежь приезжает учиться в самые востребованные страны, то топ занимают Индия и Китай. Для России же это Казахстан, Узбекистан и только на третьем месте Китай. 

Рассматривая исходящую мобильность, то есть страны, из которых больше всего молодых отправляется учиться за границу, здесь лидируют Китай и Индия, что, конечно же, в первую очередь связано с масштабами их народонаселения. На третьем месте за ними пристроился Узбекистан. Далее – Вьетнам, Франция, Германия, Сирия. Удивительно, но из Германии уезжает тоже очень много студентов, и это тоже политика немцев, которые считают, что опыт должен быть диверсифицированным, что имеет важное значение, когда проектируешь направление интернационализации.

Куда же в основном выезжают учиться из этих стран? Из Китая – в США, Великобританию и Австралию, из Индии – в США, Канаду и Великобританию, из Узбекистана – в Кыргызстан, Россию и Южную Корею.

Продолжение читайте в журнале "Аккредитация в образовании". Подписаться на журнал можно, обратившись в редакцию по номеру телефона 8(8362)55-10-80, по электронной почте kat@akvobr.ru, на сайте akvobr.ru, через подписные агенства Урал-Пресс, ИВИС, ПРЕССИНФОРМ.