Топливо для Керосинки

«Большая идея» для Губкинского университета

АО. Виктор Георгиевич, позвольте для начала задать вам вводный вопрос, на него мы просим ответить всех героев рубрики «Реформаторы образования». Итак, в начале 2010 года вышла известная книга «Дорога к академическому совершенству» под редакцией Ф. Альтбаха и Дж. Салми. В предисловии ее авторы отмечали: «Мир с нетерпением ждет появления новой большой идеи в управлении научным сообществом и трансформации университетов как образовательного пространства». Теперь, спустя более чем десятилетие, можно ли сказать, что такая «новая большая идея» (некие ясные общемировые маяки, критерии, концепты изменений) наконец появилась? Есть ли на что опираться ректорам-практикам?

– Университеты существуют в мире более тысячи лет. Самые известные – Кембридж, Оксфорд – более 800 лет. Разве функции университетов сильно поменялись? Нет. В этом смысле я поддерживаю В. Садовничего как главу Российского союза ректоров, инициировавшего рейтинг «Три миссии университета». Первая миссия – образование: сохранение, развитие и передача знаний следующим поколениям. Вторая – наука: создание научного знания, подготовка поколений ученых-исследователей. И третья – социальная: вклад университета в развитие общества, территории. Но я бы здесь заострил внимание на двух функциях, на мой взгляд, не менее значимых. Первая – это воспитание. Конечно, университет не может сравниться с семьей или школой, в 17-18 лет к нам приходит уже практически сформировавшийся человек. Мы можем подправить, но не можем воспитать заново. Тем не менее, воспитательная миссия университета крайне важна, особенно сейчас, в условиях изменения миропорядка. Фактически, университет должен соединить профессиональные знания с, условно говоря, идеологической «надстройкой». Почему это крайне важно, в частности, для нашей отрасли? Все объекты ТЭК – это объекты критической инфраструктуры. Даже если наш выпускник будет рядовым, сменным инженером на нефтепроводе, на НПЗ или газопроводе, то он, как диспетчер в аэропорту, будет нести огромную ответственность за безопасную деятельность этой инфраструктуры. И он должен в полной мере эту ответственность чувствовать и быть, если хотите, осознанным носителем интересов своей страны и общества. Поэтому для Губкинского университета идеология патриотизма – это не пустое слово, и воспитательная функция у нас всегда была и будет настроена на максимум. Наверное, как в военном училище, а может и больше.

Вторая функция – это настройка системы образования, в том числе высшего, в качестве точного и чувствительного «фильтра» по выявлению талантов. Дети – все разные, но все талантливы: кто-то потенциально талантливый управленец, кто-то – инженер, ученый, педагог, спортсмен… Поэтому в университете должна работать система поиска и развития любых талантов, не только в своей (и для своей) отрасли.

АО. В продолжение предыдущего вопроса… «Большая идея» для Губкинского университета – в чем  она  сегодня состоит, если кратко?

– Мы сейчас занялись подготовкой к столетию университета в 2030 году. Недавно столетний юбилей праздновал Мосфильм, и мне понравился один из его праздничных «посылов» – что Мосфильм отмечает свое первое столетие со дня основания. Это хороший, правильный акцент: за первым столетием должно последовать второе и так далее – акцент не просто на торжественной круглой дате, а акцент – на будущее, на дальнейшее совершенствование. Вот и Губкинский университет также будет праздновать свое первое столетие. Мы не просто должны подвести итоги, но думать и уже сейчас закладывать фундамент для развития вуза на следующее столетие.

«Ключи» от образовательной экосистемы

АО. Кстати, немного об итогах… Только за прошлое десятилетие университетом были открыты образовательные программы по 12 направлениям подготовки, созданы более 30 новых подразделений, организовано 2 новых факультета – международного энергетического бизнеса, комплексной безопасности ТЭК. Можно ли сказать, что создана образовательная экосистема подготовки кадров со всей «линейкой» специальностей для отечественного ТЭК – от геологоразведки до международной коммерции?

– На самом деле образовательная экосистема у губкинцев действовала фактически всегда, и достижения прошедшего десятилетия – это, опять же, результаты университетской преемственности. Иван Михайлович Губкин строил вуз, перенеся в него все актуальные на то время тренды и требования нефтяной отрасли. Он создал факультет разработки, геологический, механический и экономический. И мы, собственно говоря, следуем этой же базовой идее: структура университета должна соответствовать структуре отрасли. Какие кадры нужны, такие мы и будем готовить. Сегодня нужны специалисты по информационной безопасности, искусственному интеллекту, возобновляемой энергетике, логистике, робототехнике? Открываем соответствующие кафедры, программы – учим! Не новомодные, а именно необходимые, востребованные – таков исходный принцип, заложенный нашими отцами-основателями. Но вокруг этого «образовательного ядра» необходимо создавать инфраструктуру, связанную и с досугом студентов, и с развитием их талантов, – т.е. вуз должен быть еще и, если хотите, учреждением культуры. Потому что образование и культура – две части одного целого. Так развивается полноценная университетская экосистема, где и «стены воспитывают». Мы стараемся соответствовать этому.

Губкинский университет: цели-2030

АО. Новые цели и задачи поставлены в программе развития университета до 2030 года. Если кратко, какие стратегические приоритеты определили для себя губкинцы?

– Одна из главных – развитие фундаментальной науки. Дело в том, что особенность любой отрасли в том, что предпочтение отдается прикладным исследованиям с быстрыми результатами «здесь и сейчас», а не фундаментальным исследованиям с их долговременными горизонтами. Так возникает перекос, который чреват тем, что старые научные заделы постепенно проедаются, а новые не создаются. Вот этого перекоса мы стремимся избежать, поэтому, помимо внешних вложений, запустили внутреннюю университетскую программу – до 100 миллионов рублей в год – на поддержку фундаментальной и поисковой науки. Но здесь имеется и другая часть проблемы – научные кадры. Сегодня наши сотрудники, занимающиеся и наукой, и преподавательской деятельностью, максимально загружены. Поэтому для большего объема НИР нужны новые люди: новые исследовательские научные кадры, расширение линейки лабораторий. Это серьезная задача на будущее.

Особенности национального ТЭК

АО. Взаимодействие губкинцев с индустриальными партнерами – один из самых интересных, на наш взгляд, кейсов. Каковы особенности сотрудничества головного вуза с ведущей отраслью национальной экономики?

– На самом деле, в стране численность нефтяников-газовиков относительно небольшая – примерно полтора миллиона человек: из 75 миллионов работающих россиян это меньше двух процентов. А объем работ, объем дохода для страны, объем налогов, которые дает отрасль – десятки процентов бюджета страны.

Есть еще один нюанс, важный. Отрасль традиционная, а значит в ней немало династий. Действительно, большинство студентов нашего университета в той или иной мере – это дети и родственники нефтяников-газовиков. Мы их учим, воспитываем, и они вновь, вслед за своими отцами, идут в отрасль. Происходит своего рода «поколенческий круговорот». И вот пока он есть – все будет в порядке, потому что есть живая непрерывающаяся связь поколений. Отличие Губкинского университета от многих других – в наличии такой связи. Мы готовим кадры не для обезличенного рынка труда, а для конкретной отрасли, более того, для конкретных предприятий, которые знают, кого они отправили на учебу, кто к ним придет на практику или на работу. Это совершенно другой посыл. Нам не надо многого. Мы должны готовить конкретных людей для конкретных рабочих мест.

Еще раз повторю: отрасль относительно небольшая, именно поэтому и вуз у нас маленький. Мы закрыли заочное и вечернее обучение, потому что они избыточны – людей хватает. С советских времен мы не увеличивали количество готовящихся кадров, зато сосредоточились на структуре подготовки и ее качестве. И это сыграло! Например, университет открыл факультет международного энергетического бизнеса. Раньше этим не занимались – не было серьезной необходимости. А потом оказалось, что зачастую важнее не произвести продукцию, а продать за хорошую цену, т.е. нужны знания рынков, логистики, умение вести и подписывать договоры… Кто знает, как оформить эти договоры грамотно? Только наш выпускник. Потому что только он сможет прописать не просто юридические, но и конкретные технологические тонкости: температуру, давление, которое может быть разным, например, при транспортировке газа и т.д.

АО. Насколько широко удается привлекать к преподаванию представителей отрасли? 

– Из почти восьми сотен преподавательского состава около трехсот имеют прямую связь с отраслью – это совместители-специалисты промышленности, представители академических институтов, отраслевых НИИ, КБ и т.д. Университет также участвует в работе отраслевого совета по профессиональным квалификациям в нефтегазовом комплексе, в частности, в разработке профстандартов и т.д. Высший орган нашего университета – наблюдательный совет, в который входят представители основных компаний отрасли: ПАО «Газпром», ПАО «НК Роснефть», ПАО «Транснефть», ПАО «НК РуссНефть» и Министерство энергетики Российской Федерации. Поэтому (если возвратиться к теме целевой модели вуза) мы остаемся приверженцами концепции отраслевого университета. Пока есть возможность, лучше заниматься конкретным делом.

Три суждения о «восточном векторе»

АО. Вопрос в связи с новым «восточным вектором» российской экономики. Участники апрельской выставки «Нефтегаз – 2023» в своих комментариях обратили внимание на такой факт: среди экспонентов-производителей нефтегазового оборудования было зарегистрировано 400 российских компаний и 300 компаний китайских. «Многие из них до этого нам не были известны», – отметили с некоторыми опасениями комментаторы. Как оцениваете эти новые вызовы «поворота на Восток»? Как отраслевой вуз будет на них реагировать?

– Оцениваю позитивно, почему нет?! Во-первых, у нас давнее образовательное партнерство: губкинцы подготовили огромное количество специалистов для Китайской Народной Республики, помогали создавать нефтегазовые вузы в самом Китае. Например, Китайский университет нефти в Пекине, основанный в 1953 году, – точный «слепок» Московского нефтяного института тех лет. И даже сейчас, спустя десятилетия своего развития, они похожи на нас, наши вузы дружат

Во-вторых, что касается массового прихода китайских производителей на российский рынок и готовности к этому российских кадров. Дело в том, что значительная часть оборудования, выпускаемого Китаем, фактически, лицензионные продукты западных компаний, которые нашим специалистам знакомы. Поэтому какой-то существенной адаптации им не потребуется. Вот две позиции, почему «восточный вектор» нас не пугает. Но в этом контексте обозначу и третью: конечно, лучше значительную часть оборудования производить в России. Поэтому надо развивать отечественное машиностроение, станкостроение – отрасли, наиболее пострадавшие в 90-е годы из-за ошибочной позиции «все купим за границей».

Траектория для аспиранта: ректорская экспертиза

АО. Виктор Георгиевич, в 2010 году РГУ нефти и газа получил статус национального исследовательского университета, и о фундаментальной науке как об одном из приоритетов развития Губкинского университета вы уже высказались. Теперь хотелось бы выяснить ваше мнение по поводу повышения эффективности аспирантуры.

– Университет реализует более 40 программ подготовки научно-педагогических кадров в аспирантуре, так что для нас это важная тема.  Эффективность аспирантуры заключается, повторю это вновь и вновь, в преемственности. Мы ищем талантливых ребят, которые могут заниматься наукой. После получения диплома предлагаем им бюджетные места в аспирантуре. Кстати, за последние годы популярность аспирантуры значительно возросла, но одна из системных проблем аспирантуры пока остается нерешенной. Вспомним старое: сколько была стипендия у советского аспиранта? 100 рублей. Сейчас это было бы порядка 100 тысяч. Тогда и зарплата у молодого специалиста была около сотни, т.е. на современный пересчет – также 105-110 тысяч. Таким образом, аспирантский трек был вполне конкурентоспособен с треком производственным. И сейчас надо этот баланс возвращать. Да, надо искать талантливых ребят, но необходимо также создать условия, чтобы они хотели пойти в науку: достойные стипендии, жилье для аспирантов, для молодых ученых и т.п. Где-то это удается обеспечить, но в целом системного решения пока нет.

У отраслевой науки есть свои нюансы. В сметах компаний на исследования все четко расписано: стоимость оборудования, зарплаты, налоги, командировки и т.д. – и никто просто так деньги на содержание аспиранта не даст. Хороший вариант, если руководитель такого исследовательского проекта находит возможность подключить аспиранта к этой работе. Увы, это нечастые исключения из общего правила (хотя было б правильно, если бы каждый аспирант имел возможность участвовать в такой хозрасчетной науке). Полагаю, такое положение отчасти имеет морально-нравственный, идеологический аспект. Ведь каковы рассуждения: «Это мои деньги. Я отчисления университету за коммуналку отдал, все, остальное меня не волнует». И что тут сделаешь, ведь мы сами тридцать лет культивировали: личное выше общественного. Вот здесь и может помочь умение, с которого мы начали разговор – умение говорить с людьми, убеждать и переубеждать…