Госполитика в сфере высшей школы: скальпель или бинт?

В этом номере мы продолжаем [1] публикацию ответов ректоров, являющихся членами Экспертного совета «АО», на вопрос, тема которого была определена так: «Госполитика в сфере высшей школы: скальпель или бинт?».

Вынесенная в заголовок тема сознательно сформулирована нами несколько провокационно, а потому требует уточнений… 

Итак, в каких случаях эффективным инструментом государства в сфере высшего образования станет «скальпель», а в каких более подходящий инструментарий – мягкие, щадящие, консервативно-профилактические методы? По логике, чем выше риски, тем более радикальными должны быть и принимаемые меры, не так ли? Отсюда и наш вопрос для первых выпусков «АО» в наступившем 2023 году – как своего рода установочная сессия от ректорского сообщества для регуляторов федеральной политики в сфере образования… И, кстати, рады сообщить, что «регуляторы» уже реагируют: проблема, на которую не раз указывали наши собеседники – большая бюрократическая нагрузка на педагогов высшей школы – была наконец-то поднята во время состоявшейся 20 марта встречи премьер-министра Михаила Мишустина с главой Рособрнадзора Анзором Музаевым [2].

Благодарим наших авторов за искреннюю и конструктивную позицию!

[1] https://akvobr.ru/new/publications/454 
[2] https://obrnadzor.gov.ru/news/predsedatel-pravitelstva-rf-mihail-mishustin-vstretilsya-s-rukovoditelem-rosobrnadzora/
 

АО. Какие вопросы развития отечественной высшей школы требуют сегодня принятия на государственном институциональном уровне срочных, радикальных (возможно, даже  жестких) мер?

– Наверное, самым важным вопросом, требующим принятия решения на государственном уровне, является сохранение кадрового потенциала вузов, поскольку в последнее время ярко выражено «старение» профессорско-преподавательского состава и отток молодых университетских кадров в другие сферы занятости.

С названой проблемой связан актуальный, требующий предметного обсуждения, вопрос – деятельность российской аспирантуры. Судите сами. Согласно данным исследователей НИУ ВШЭ, с 2013 года наблюдается устойчивая тенденция к сокращению числа организаций, имеющих аспирантуру. За период с 2010 года по 2019 год число таких организаций сократилось на четверть – с 1568 до 1187. Общая численность аспирантов также снизилась примерно вдвое – с 157,4 тыс. до 84,3 тыс. человек соответственно. Упали показатели приема и выпуска аспирантов, пострадало также качество подготовки аспирантов и их эффективность. Если  в 2010 году показатель выпуска с защитой кандидатской составлял 28,4%, то в 2019 году в общем выпуске аспирантов лишь 10,5% защитили кандидатскую диссертацию. Отсутствие защит аспирантов влияет на деятельность диссертационных советов, в отдельных случаях – ведет к их закрытию. 

Если не принять мер по увеличению контрольных цифр приема в аспирантуру, в ближайшие 5-10 лет резко сократится количество остепененных преподавателей, способных обеспечивать научно-технологическое развитие страны и высокое качество образовательного процесса.
Еще одна проблема морских образовательных организаций, осуществляющих подготовку членов экипажей судов, – быстрое устаревание тренажерной базы.  Для решения проблемы требуется на государственном уровне определить источники финансирования для регулярного обновления тренажерного оборудования на системной основе.

Далее. Система высшего образования – консервативная система, она затрагивает интересы ряда субъектов образовательного процесса: преподавателей и обучающихся, родителей и работодателей. Ее необходимо выстраивать обдуманно и взвешенно, не допуская «шатаний» в разные стороны. Поэтому в режиме мягкой «тонкой» настройки нужно осуществлять введение новых моделей, мониторингов, показателей. Пока же, увы, университеты все еще вынуждены работать не столько на реальные показатели эффективности и качества, сколько на бюрократическое заполнение отчетности (до сотни мониторингов в год!). Хотя это все идентичная информация, но в разном формате, с использованием различных технологий подключения, – она вносится в разные информационные системы, что существенно увеличивает нагрузку на образовательные организации, особенно в части хранения и использования таблиц соответствия. Для выхода из этой ситуации необходимо проектирование и разработка стандартизированного формата обмена для всех государственных университетских систем (ГИС): ФИС ФРДО, ФИС ГИА и приёма, сервис приёма «Поступление в вуз онлайн», ГИС СЦОС, а также наличие единой точки обмена информацией.

– Как представляется, среди такого рода мер, исходя из новых современных условий, должны быть следующие основные:

Первое. Очевидна необходимость и актуальность поворота к последовательному развитию суверенно-державных и, вместе с тем, – общецивилизационно-перспективных оснований российской системы образования с их конкретной реализацией в соответствующей модели российского университета как комплексно-организованного центра передового управления, образования, воспитания, науки, инновационных технологий, информационно-цифровой трансформации, международного сотрудничества – что в таком системообразующем виде не представлено в западно-ориентированных концепциях и моделях.

Второе. В целях претворения в жизнь этого ключевого положения, обеспечить проведение четкой линии на отказ российской высшей школы от западно-ориентированных и малоперспективных для полноценной суверенности России концепций, моделей и обслуживающих их терминологий, и на переход к самостоятельно-цивилизационным отечественным подходам и механизмам.

Третье. Исходя из вышесказанного, необходим переход к проектированию и нормативному закреплению, в том числе в образовательно-воспитательных стандартах, нового перспективного для будущего страны образа выпускника российской высшей школы как гражданина и профессионала, способного обеспечивать достижение российского интеллектуально-инновационного лидерства, отстаивать целостность российского государства и справедливый миропорядок.

Такие меры позволят предотвратить дальнейшее инерционное продвижение российской высшей школы в старом накатанном, уже отжившем себя русле и осуществить, наконец, поворот к ее действительной творческой оригинальной самобытности и самостоятельности. 

Если говорить о мягкой долгосрочной «тонкой» настройке, то в рамках указанного концептуального поворота требуется полноценная реализация следующих конкретных пунктов.

Во-первых, необходимы разработка и введение – через федеральные, региональные и локальные нормативные акты – новых содержательно-структурных оснований базовой перспективно- и инновационно-ориентированной личностной и профессиональной подготовки кадров с высшим образованием с дифференциацией ее сроков как стандартами, так и решениями самих вузов (в зависимости от имеющихся особенностей) от 4-х до 6-ти лет, подкрепляемой и расширяемой за счет разнообразных форм и программ дополнительного образования. 

Во-вторых, целесообразно нормативное решение, ввиду его высокой актуальности, вопроса о переходе: 

а) с пятилетних программ бакалавриата на пятилетние программы специалитета при реализации программ педагогического образования с двумя профилями подготовки;

б) с четырехлетних программ бакалавриата на пятилетние программы специалитета при реализации программ в случае изучения двух профессионально-ориентированных иностранных языков (что затруднительно при четырех годах обучения) для таких направлений подготовки как: «Востоковедение», «Международные отношения», «Журналистика», «Реклама и связи с общественностью», «Мировая экономика», «Юриспруденция» (международно-правовой профиль), «Туризм», «Гостиничное дело».

В-третьих, восстановление и, на новой основе, развитие ключевой роли аспирантуры в полноценном воспроизводстве научно-педагогических и научных кадров, с обязательным обеспечением широкой сетью доступных диссертационных советов для соблюдения нормативных сроков защиты диссертаций. А также распространение на аспирантуру осуществляемого в бакалавриате, специалитете и магистратуре расширения перечня приоритетных укрупненных групп специальностей и направлений подготовки.

– О жестких решениях. Первая проблема, которую надо незамедлительно решать, – отсутствие эффективности использования ресурсов. Вспомним космический проект СССР. Наша страна потратила на него на порядок меньше, чем основной конкурент – США, но созданные тогда отечественные технологии применяются до сих пор. То же касается и высшей школы. В лидерах должны быть те, кто эффективно распоряжается ресурсами. Вы наверняка помните программу «5 – 100»: пять отечественных вузов должны были войти в первую сотню лучших университетов мира, по версии авторитетных международных рейтингов, и тем самым повысить престиж российского образования на глобальном уровне. Мы отчитались о выполнении этой программы. Но кто назовет хотя бы одну технологию, которая была внедрена по ее итогам? Возникает вопрос, как у Высоцкого в песне: «Где деньги, Зин?» На какие проекты истрачены средства? 

Вторая проблема – отсутствие четких и ясных критериев оценки деятельности вуза, поддержки научных школ и распределения контрольных цифр приема. На мой взгляд, одним из критериев должно стать создание технологий и внедрение научных разработок в различные отрасли экономики. 

Создание технологий – задача каждого вуза. Один из моих кумиров в науке – Петр Леонидович Капица, один из создателей и преподавателей МФТИ. В предвоенные годы он разработал технологии, благодаря которым мы сумели создать лучшее в мире вооружение и в годы Великой Отечественной войны опередили в научно-инновационном плане всю континентальную Европу. Сегодня к Европе добавились еще и США. Но задача высшей школы прежняя: приносить стране пользу изобретением технологий, которые дают реальные результаты. 

Третья проблема –  узкие места в образовании, которые надо «расшить». Например, по идее, размер дохода вуза от интеллектуальной собственности может быть любым. А у нас, согласно налоговому законодательству, фактически этот доход ограничивается 10%, хотя в мире норма – 50% плюс несколько десятков. Почему у нас такие правила, никто не знает… 

Теперь несколько слов о мягких решениях. Важно создавать реальную конкурентную среду в образовании. Сегодня она существует только на бумаге. В итоге, одни вузы живут и работают в условиях социализма, другие – в условиях дикого капитализма. Конкурировать в такой ситуации очень сложно: все силы уходят на то, чтобы постоянно находить пути выживания. Между тем, критерии оценки вузов должны быть справедливыми для всех и коррелировать с критериями рейтингов, а не с мнением тех, кто курирует сферу образования. 

Образование – сложный многогранный процесс, в котором главную трудность сегодня представляет развитие мотивации обучающихся. Нужно прививать молодежи интерес к получению знаний, научить применять их. Наши математические школы – ведущие в мире. На международных олимпиадах по физике, математике мы побеждаем, а в инновационном развитии – отстаем. Но я убежден, что Россия как преемница СССР должна стать ведущим экспортером IT-продукции: программного обеспечения, «железа». Высокий уровень математической культуры – исключительное преимущество нашей страны, которое дает ей карт-бланш в этой области.

– Взявшись за ответ на поставленный журналом вопрос, задумался о необходимости, с одной стороны, существенных изменений в системе высшего образования, а с другой – недопущения резких движений, очередных революций, когда в одночасье переворачивается плохой или хороший, но – порядок. Вы спрашиваете, какие вопросы развития высшей школы требуют принятия срочных, радикальных и, возможно, даже жестких мер. Попробуем поискать ответы через ретроспективный анализ. 

Когда американцы в середине прошлого века стали анализировать причины индустриального, инженерного, научного рывка Советской России, то пришли к выводу: всё лучшее, что есть в СССР, было почерпнуто из традиций дореволюционной школы. Ее отличало гуманистическое начало, глубокое изучение сущности человека, раскрытие его талантов. 

Наша современная модель ЕГЭ, конечно, не раскрывает таланты, суть которых – яркость, но нередко – в чем-то одном. Мы за абитуриентом, сдавшим тесты в школе, не видим человека. Хорошо, если удастся раскрыть его по ходу дальнейшего обучения в вузе, и это мы и стараемся делать. 

В системе высшего образования в последние годы также возникла определенная путаница из-за перехода на Болонскую систему. Прежняя была более стройна и понятна – все учились свои пять лет (медики – 6), а выпускники, тяготеющие к научной карьере, поступали затем в аспирантуру или ординатуру. Поступали опять же по таланту (вспоминаю, как заведующий кафедрой нашего вуза в мою бытность студентом мог прийти и сказать: «Этот парень не ходит на научный коммунизм, но живет в операционной, и его надо принять»). И так вырастали талантливые профессионалы, которые «двигали дело». 

Сейчас, повторюсь, всё решает количество баллов, за которыми не видны человек и его стремления. 

Так что да – многое говорит в пользу «принятия мер»... Но, с другой стороны, наш президент В.В. Путин недавно верно обратил внимание, что «махать шашкой» ни к чему. Потому что, при всей убогости, лучшего единого(!) критерия для оценки знаний, чем ЕГЭ, сегодня нет. Это действительно социальный лифт для абитуриентов из глубинки.  

Поэтому изменения могут (и должны, думаю) быть, но постепенные. Чтобы те, кто поступает в этом году, не проснулись завтра в «новой стране знаний», не стали заложниками срочного перекраивания лекал. 

На мой взгляд, изменения в системе должны идти одновременно с большим вниманием к гуманитарным дисциплинам, с формированием «мужских» и «женских» школ, с более тщательной подготовкой учителей. Если врачи отвечают за то, как лечат, учителя практически вольны перед всеми, и, если они не научат ребенка справляться с собой, не раскроют его способностей или сделают наоборот – никто с них не спросит. 

Вывод, как видится, можно сделать следующий: надо очень честно, на уровне не только высшей, но и начальной, и средней школы провести широкую «ревизию» – от единых учебников, пособий (к нам переводятся студенты, у которых по этой причине отставание от курса на сотни часов!) до общих подходов к тому, что образованный человек – это, прежде всего, личность, способная на гражданские поступки и помощь близкому.

– У высшей школы есть несколько миссий, основные: готовить кадры для экономики и генерировать знания, проводить научные исследования. Другими словами, университет – это инструмент, которым пользуются государство и экономика.  Как любой инструмент его можно сделать специализированным. Принять жесткие меры, воспользоваться скальпелем и изготовить четкий однозначный узконаправленный инструмент, например, молоток. Молотком хорошо забивать гвозди. Молоток существует тысячу лет и еще тысячу будет существовать. 

Но мы прекрасно отдаём себе отчет, что уже через несколько лет не будем знать, кого готовить. Номенклатура профессий очень сильно меняется. Поэтому очевидно, что инструмент нужно делать универсальным, самонастраивающимся. Значит, – никакого скальпеля. Университет должен быть гибкой структурой, чтобы постоянно реагировать на вызовы времени, а это возможно только в том случае, если законодательство будет это позволять. 

Ректор МГУ Виктор Антонович Садовничий предложил очень правильную, на мой взгляд, трехуровневую схему, в которую вошли все лучшие элементы советской образовательной системы и системы, которую создавали в современной России. Там предусмотрены и бакалавриат, и магистратура, которые нужны, чтобы позиционироваться на зарубежном рынке, и специалитет, как это было в СССР, который нужен для инженерных направлений, и интегрированная магистратура, когда вы, поступая на бакалавриат, уже знаете, что будете после него учиться еще два года. 

Если будет принята такая система, и она будет гибкой – это будет даже не бинт, а скорее всего, профилактика, которая помешает загнать систему образования в болезненное состояние. А вот где потребуется применить скальпель – это вопрос, который нужно адресовать экономике, предприятиям, органам управления. Именно они должны сформировать заказ на специалистов. И «настройку» подготовки кадров должен проводить не университет, а именно экономика в регионах и отраслях. Как и определять потребность в научных разработках.

– Российское высшее образование в последний период постоянно претерпевает различного рода реформы не всегда, скажем прямо, обоснованные. В частности, в свое время коллектив СКГИИ возражал против т.н. Болонской декларации, которая была нацелена на создание «мирового высшего образования», считая ее по ряду причин неприемлемой для российского творческого вуза. Жизнь показала нашу правоту, потому что, на мой взгляд, мы должны строить систему образования, исходя из потребностей своей страны, и вопрос обеспечения кадрами различных государств, или права отдельных студентов продолжать образование за рубежом, все же вторичен. 

Это вовсе не означает, что отказ от Болонской системы вдруг решит все проблемы российской высшей школы. Какие-то из них копились давно, какие-то возникли в последние годы. Но если мы хотим иметь сильную, процветающую Россию, мы должны немедленно заняться созданием своей уникальной концепции высшего образования и, опираясь на отечественный многовековой опыт и достижения современной науки, в кратчайшие сроки разработать ее алгоритмику, поскольку о калькировании вузовской парадигматики СССР речи быть не может – иная геополитическая, финансово-экономическая, историко-культурная и прочие ситуации попросту это не позволят, тем более, что перед нами стоят новые вызовы. 

Какие слабые места высшей школы я вижу сегодня? Прежде всего – «проседающий» уровень общих знаний наших абитуриентов. И я связываю это, в первую очередь, с пресловутым ЕГЭ, который, при определенных плюсах, все же занимается «натаскиванием». (Правда, чтобы верно оценить творческие способности абитуриента, его мыслительные способности, мы ввели в свою практику дополнительные испытания). 

Надо также хорошенько продумать ситуацию, когда вуз превращается в «прибыльное производство», приносящее доходы государству. Хотя, согласитесь, все-таки его главная задача – не зарабатывать деньги, а готовить специалистов. 

Еще одна проблема – отток специалистов высокой квалификации и с определенными амбициями из вузов, понижение статуса вузовского педагога, который исторически всегда был высок в России. И, конечно, нужно позаботиться о достойной оплате труда профессорско-преподавательского состава, о системе определенных социальных пакетов, чтобы талантливая молодежь шла в науку. 

С такой проблемой, как коррупция в вузе, в СКГИИ не знакомы, но мне хорошо известно, что таковая, увы, имеется, и с этим тоже нужно что-то делать (уверен, никому не хотелось бы попасть, например, к врачу, получившему документы об образовании вовсе не за свои знания). 

Нельзя не сказать и о такой важнейшей проблеме высшего образования в России, как деградация крупных научных школ, которыми всегда славилась наша страна. Сегодня создание мощной научной базы – одна из главных задач, поскольку от этого зависит будущее России, в том числе ее экономика, – об этом, на мой взгляд, все-таки недостаточно думают... 

Далее. Надо в условиях отсутствия плановой экономики все же решать вопросы трудоустройства выпускников. И здесь нельзя отговариваться «законами свободного рынка»; я лично не желал бы видеть своих талантливых вчерашних студентов в качестве официантов, бариста и т. д. 

Не могу не сказать также о размерах «бумаготворчества» в вузах (и эта проблема касается многих сфер). Педагоги вынуждены отвлекаться на множество несущественных для образования моментов, я уж не говорю о каждодневных ответах на письма и запросы различных инстанций и ведомств, что оптимизма не добавляет тоже. Если это так необходимо, почему бы не добавить штатную единицу для решения данной локальной проблемы?

Еще одна проблема, которая нас беспокоит – это появляющиеся как «грибы после дождя» доморощенные филиалы, факультеты, кафедры, которые, используя документы СКГИИ, – наши программы и ОПОПы, выставленные в свободном доступе, – пытаются готовить специалистов нашего профиля, не имея при этом ни ресурсов, ни мало-мальски пригодной базы. Однако, как-то умудряющиеся получать лицензии на ведение образовательной деятельности…

Далее. Возможно, стоит отказаться от существующей модели нормативно-подушевого финансирования в системе образования, которая уравнивает сильные вузы с теми, кто, мягко говоря, еле выживает. Об этом, на наш взгляд, тоже стоит подумать. 

Также я бы предложил ужесточить федеральные государственные стандарты, которые сегодня не критикует только ленивый, потому что они дают возможность «размывать» рамки образования, вольно определять перечень изучаемых дисциплин и варьировать их объемы.

Резюмируя сказанное, хотя есть и другие насущные проблемы, повторю за многими коллегами: если мы хотим поднять страну в экономическом смысле, то надо быстро и кардинально менять систему образования и её финансирование. Мы же у себя в вузе считаем, что основная наша задача – не выпускать грамотных потребителей, а готовить человека-творца.

– Проработав 30 лет в науке, практическом здравоохранении и педагогике, я пришел к однозначному выводу, что самое страшное сегодня для высшей школы – это наличие равнодушных людей, чиновников и бюрократов. В высшую школу обязательно нужно вернуть Учителей – просветителей и гуманистов, а от функционеров, «счетных машин», малообразованных балаболов необходимо решительно избавляться. Мы должны вновь обратиться к педагогическим идеям А.С. Макаренко и В.А. Сухомлинского. Наша задача на сегодняшний день – быть честными с нашими учащимися, воспитывая социально зрелых личностей с необходимыми профессиональными компетенциями.

Что касается долгосрочной «тонкой» настройки. Нужно продолжить укреплять институт самоуправления вуза, развивать самоуправление студенческого сообщества. Вуз должен стать домом для молодежи, а это возможно только при наличии равноправных отношений между педагогом и обучающимся. В такой обстановке получат развитие творческие задатки, инициатива, произойдет самореализация обучающегося и в большей степени проявится эффект от его самообучения. 

Уверен, что будущее вузов только в демократизации.

– Современная система образования в России в сегодняшних политических и экономических реалиях должна быть направлена на достижение национальных целей. Если говорить о высшем медицинском образовании, то в результате реализации национального проекта «Здравоохранение», в медицине появились новые высокие технологии, современное оборудование, которое потребовало разработки новых подходов к практической подготовке специалистов. Начиная с первого курса, сегодня большое внимание уделяется использованию симуляционных технологий. Они применяются в образовательном процессе во всех медицинских университетах. 

Кроме того, получение медицинской специальности требует законченного полноценного образования. Завершение обучения происходит и должно происходить на клинических базах, поскольку выпускник должен уметь выполнять очень большой перечень манипуляций и быть готовым оказывать не только первую помощь. Очень важно, чтобы будущий врач проводил больше времени у постели пациента, чтобы он умел и мог слышать сердцебиение пациента непосредственно сам, а не только посредством самых современных технологий. Поэтому акцент на расширение практической подготовки в медицинских вузах необходим и в дальнейшем. Кстати, АГМУ развивается именно в этом русле – в состав нашего университета входят две собственные многопрофильные поликлиники: консультативно-диагностический центр и стоматологическая поликлиника. 

Таким образом, считаю, что для достижения высокого уровня практической подготовки выпускников по всем специальностям все медицинские университеты должны иметь свои собственные клинические базы, где будут размещаться большинство клинических кафедр, вестись учебный процесс и в них должен работать профессорско-преподавательский состав университета. Для этого, конечно, необходимо принять конкретные правовые нормы на государственном уровне.

Вторая проблема медицинского образования, требующая срочного решения, – это качественная система профессиональной переподготовки и повышения квалификации врачей.

Мы все знаем, что врач должен учиться на протяжении всей своей жизни. Медицинские образовательные организации сегодня имеют для этого все условия – и соответствующую материально-техническая базу, и компетентный профессорско-преподавательский состав, а некоторые вузы имеют и собственные клиники с высокотехнологичной медицинской помощью. Очень важно, чтобы повышение квалификации и переподготовка врачей проводились медицинскими образовательными организациями. К сожалению, сегодня выдавать сертификаты может любая «компания-однодневка», получившая лицензию в своем регионе на образовательную деятельность по дополнительным профессиональным программам. Есть «фирмы-однодневки», которые часто этим пользуются, и просто выдают сертификаты без качественной системы обучения. В этом вопросе я поддерживаю медицинское сообщество и считаю, что лицензионные требования к программам дополнительного профессионального медицинского образования должны быть пересмотрены на государственном уровне. Необходимо разрешать заниматься этой деятельностью только образовательным организациям федерального уровня, подчиненным Министерству здравоохранения и имеющим соответствующую лицензию. Только тогда уровень и качество подготовки врачей будут на должном уровне.

Если говорить о долгосрочной перспективе в системе высшего образования, то необходимо активно продолжать развивать комплекс инициатив, проектов и мероприятий, направленных на усиление роли науки и технологий в решении важнейших задач развития общества и страны. «Десятилетие науки и технологий», объявленное президентом России, направлено именно на достижение этой цели. Так, в рамках национального проекта «Наука и университеты» мы уже видим реальные открытия и изобретения, созданные за это короткое время в самых разных областях. Появляются новые лаборатории, совершенствуется система технологического трансфера для обеспечения быстрого перехода результатов исследований в стадию практического применения. Развивается государственная грантовая поддержка научных исследований молодых кандидатов наук до 35 лет и молодых докторов наук до 40 лет, молодым ученым выдаются государственные жилищные сертификаты. В целях развития научного наставничества для молодых ученых запускается специальная программа в рамках 2023 года, объявленного президентом России Годом учителя и наставника. Все это, безусловно, способствует социально-экономическому и культурному развитию нашей страны.

Что касается системы здравоохранения, то здесь импортозамещение происходит не быстро. Прежде чем регистрировать лекарственные средства и медицинские изделия, необходимо пройти весь путь исследований, разработок и тестирования. Поэтому я считаю, что развитие науки в России не должно ограничиваться только объявленным десятилетием. Это должно продолжаться на постоянной основе – только тогда могут быть достигнуты значительные прорывы и изменения в различных сферах жизни.