Владимир Алексеевич Зернов

—  Фундаментальность – главное конкурентное преимущество нашего образования. В годы Великой Отечественной войны мы опередили в научно-инновационной сфере всю континентальную Европу – наиболее развитую часть мира, в которой совершалось большинство открытий. Мы сумели наладить проектирование и производство самолетов, танков, артиллерийских систем, по качеству превосходивших технику противника. Это удалось благодаря прекрасно подготовленным специалистам. Уровень образования у нас и сегодня высок. Не зря есть такая шутка: если вам надо решить простую задачу – поручите индусам, задачу посложнее – китайцам, а к решению самой сложной привлеките русских.

Это свидетельство фундаментальности образования как основной традиции отечественной высшей школы. Именно ее выпускники способны решить глобальные проблемы цивилизации. Потому что у них соответствующий уровень подготовки, каким славятся прежде всего естественно-научные факультеты МГУ, Физтеха, Бауманки, МИФИ, Новосибирского, Нижегородского, Воронежского и других университетов. В мире насчитывается не более десятка вузов, выпускники которых обладают глубокими знаниями математики, физики и способны, например, решить теоретический минимум Ландау. А эта задача составляет основу решения проблем цивилизации. Когда я в составе делегации Российского союза ректоров побывал в одном из ведущих вузов мира Тохоку и задал вопрос завкафедрой теоретической физики, выпускнику советской высшей школы: «Наверное, теорминимум Ландау – задача как раз для ваших выпускников?» Его ответ поразил меня: «Единицы из них могут понять, что это такое». Между тем, Университет Тохоку занимает топовые позиции в мировых рейтингах. Поэтому мы должны сохранить фундаментальность отечественного образования: эта уникальная черта поможет ему вернуть статус мирового лидера.

—  Сегодня мы превращаемся в охотников за нужными решениями в нескончаемом информационном потоке и в этом поиске перестаем самостоятельно мыслить. В этом смысле фундаментальность науки и образования для нас – спасение, поскольку она заставляет мозг работать. Никто не отменяет владение цифровыми навыками, но они не должны заместить фундаментальность образования. Нужен баланс между этими составляющими. В образовательном процессе теоретические фундаментальные науки должны составлять половину и столько же – прикладные задачи. Решать их надо на старших курсах, когда студенты уже имеют представление о понятиях и методах фундаментальной науки. Каждая из научных групп дает свой вариант решения задачи. Как в свое время это было в КБ Королева: например, его команда предложила нестандартное решение и создала щелевую антенну космического аппарата, что удивило западных конкурентов. Советские исследователи пришли и к нестандартной модели решения при создании ручки, которая пишет в космосе: эта ручка – карандаш. С тех пор в космосе наши пишут карандашом.

Сочетания фундаментальности и практико-ориентированного подхода можно достичь только в работе над конкретными прикладными задачами. Сегодня специалистам предстоит решить глобальные проблемы современности, например, декарбонизации энергетических систем, повышения температуры на Земле. Чтобы не допустить коллапса, надо собрать лучших математиков, физиков, биологов, экологов и создать им условия для совместной работы.

—  У нас великолепно подготовленные кадры. Это одни из лучших преподавателей нашей высшей школы, теоретики и практики. Наши профессора преподают на Физтехе, в Бауманке, МГУ.

В подготовке специалистов мы всегда уделяем значительное внимание математике. Она во многом определяет способность ученого решать прикладные задачи, степень развития индивида.

Наше образование прошло сложный путь, в котором были и достижения, и ошибки. Но главное, что мы извлекли из этих ошибок уроки. Мы перестали ориентироваться на зарубежные рейтинги, в которых наши вузы недополучали баллы за мнения экспертов и цитируемость в научных англоязычных изданиях. К слову, в японских университетах до сих пор сохранились научные структуры, которые переводят статьи наших ученых на японский язык.

Оценка российских вузов и НИИ должна опираться не на индекс Хирша, а на разработанные и внедренные передовые технологические решения мирового уровня. Способность человека создавать такие решения и есть доказательство баланса между фундаментальной и прикладной наукой.

—  2023 год был богат событиями. Это и «Передовые инженерные школы», и продолжение конкурса «Приоритет-2030»» и, что особенно важно, тренд на достижение технологического суверенитета страны. Этот тренд объединяет практически все шаги, которые были сделаны ранее для развития высшего образования. Надеюсь, в комплексе они помогут нашей высшей школе вернуть лидерские позиции, которые она занимала во времена СССР. Советский Союз был носителем примерно третьей части всех мировых критических технологий. В таких областях, как атомная промышленность, авиационно-космическая техника, естественные науки, мы были абсолютным лидером.

Сегодня курс на достижение технологического суверенитета превалирует над всеми задачами нашей высшей школы. Эта задача системная, в ней есть вектор развития. Матрица этого вектора включает в себя критерии эффективности деятельности вуза. Главное – измерять эффективность университета не затраченными на решение задач ресурсами, а достигнутыми результатами. Классический пример – космический проект СССР: мы затратили на порядок меньше ресурсов, чем наш основной конкурент – США, но наши технологии работают до сих пор.

Второе важное условие – системная поддержка научных школ, от эффективности которых зависит технологическое лидерство университета и страны в целом. Наш вуз находится на территории КБ Туполева, и проще всего привести пример из авиационной области. Никогда в СССР не было менее 6-7 конструкторских бюро: наша наука и инженерная мысль непрерывно развивались. Это позволило стране в послевоенный период сделать колоссальный рывок в ракетостроении, авиастроении. Когда Никита Сергеевич Хрущев в конце 1950-х прилетел в США на Ту-114, то в прекрасно оборудованном американском аэропорту не нашлось даже трапа для этого самолета, и нашему лидеру пришлось спускаться по пожарной лестнице. Уже тогда СССР серийно выпускал самолеты, которые в США только начинали проектировать. Каждый третий самолет в мире создавался в СССР.

Несмотря на неизменное лидерство на олимпиадах по естественнонаучным и техническим дисциплинам, по инновационному развитию сегодня мы не входим в первую мировую десятку. Поэтому следующее условие – создавать механизмы для инновационной деятельности. От инновационного развития зависит технологический суверенитет страны. Эти механизмы и условия должны позволить нам создавать лучшую технику, вооружение, квантовые компьютеры, приборы для улучшения качества жизни.

В краткосрочной перспективе наша задача – встать вровень с самыми развитыми державами мира, в долгосрочной – наметить пути развития, которые позволят в будущем выиграть технологическую гонку. Накопленный за последний век опыт свидетельствует: победит тот, кто будет наращивать интеллектуальный потенциал и эффективно использовать ресурсы.

—  Главное событие уходящего года – подготовка к лицензированию новых специальностей в области искусственного интеллекта, беспилотных летательных аппаратов, медико-фармацевтические направления. Благодаря высокому потенциалу Института информационных систем и инженерно-компьютерных технологий РосНОУ мы имеем хорошую математическую школу и надеемся, что опыт позволит нам успешно развивать новые направления.

Безусловно, приоритетами для нас остаются конкурентоспособность образования и поддержка качества подготовки специалистов.

—  Повестка 2024 для нашего вуза – участие во всех научно-образовательных проектах и конкурсах. Это и федеральный проект «Передовые инженерные школы», и другие проекты по обеспечению технологического суверенитета страны, и подготовка к участию в «Приоритет-2030». Мы стремимся не только удержать уровень качества образовательного процесса, но и улучшить его. Особенно в связи с тем, что в 2024 году нам предстоит заменить программное обеспечение отечественным, а эта задача непростая. Но глубоко убежден, что наш коллектив с нею справится.

—  О жестких решениях. Первая проблема, которую надо незамедлительно решать, – отсутствие эффективности использования ресурсов. Вспомним космический проект СССР. Наша страна потратила на него на порядок меньше, чем основной конкурент – США, но созданные тогда отечественные технологии применяются до сих пор. То же касается и высшей школы. В лидерах должны быть те, кто эффективно распоряжается ресурсами. Вы наверняка помните программу «5 – 100»: пять отечественных вузов должны были войти в первую сотню лучших университетов мира, по версии авторитетных международных рейтингов, и тем самым повысить престиж российского образования на глобальном уровне. Мы отчитались о выполнении этой программы. Но кто назовет хотя бы одну технологию, которая была внедрена по ее итогам? Возникает вопрос, как у Высоцкого в песне: «Где деньги, Зин?» На какие проекты истрачены средства?

Вторая проблема – отсутствие четких и ясных критериев оценки деятельности вуза, поддержки научных школ и распределения контрольных цифр приема. На мой взгляд, одним из критериев должно стать создание технологий и внедрение научных разработок в различные отрасли экономики.

Создание технологий – задача каждого вуза. Один из моих кумиров в науке – Петр Леонидович Капица, один из создателей и преподавателей МФТИ. В предвоенные годы он разработал технологии, благодаря которым мы сумели создать лучшее в мире вооружение и в годы Великой Отечественной войны опередили в научно-инновационном плане всю континентальную Европу. Сегодня к Европе добавились еще и США. Но задача высшей школы прежняя: приносить стране пользу изобретением технологий, которые дают реальные результаты.

Третья проблема – узкие места в образовании, которые надо «расшить». Например, по идее, размер дохода вуза от интеллектуальной собственности может быть любым. А у нас, согласно налоговому законодательству, фактически этот доход ограничивается 10%, хотя в мире норма – 50% плюс несколько десятков. Почему у нас такие правила, никто не знает…

Теперь несколько слов о мягких решениях. Важно создавать реальную конкурентную среду в образовании. Сегодня она существует только на бумаге. В итоге, одни вузы живут и работают в условиях социализма, другие – в условиях дикого капитализма. Конкурировать в такой ситуации очень сложно: все силы уходят на то, чтобы постоянно находить пути выживания. Между тем, критерии оценки вузов должны быть справедливыми для всех и коррелировать с критериями рейтингов, а не с мнением тех, кто курирует сферу образования.

Образование – сложный многогранный процесс, в котором главную трудность сегодня представляет развитие мотивации обучающихся. Нужно прививать молодежи интерес к получению знаний, научить применять их. Наши математические школы – ведущие в мире. На международных олимпиадах по физике, математике мы побеждаем, а в инновационном развитии – отстаем. Но я убежден, что Россия как преемница СССР должна стать ведущим экспортером IT-продукции: программного обеспечения, «железа». Высокий уровень математической культуры – исключительное преимущество нашей страны, которое дает ей карт-бланш в этой области.

—  В настоящий момент многие вопросы, связанные с искусственным интеллектом, в значительной степени не проработаны. Поэтому реальное решение задач, стоящих перед высшей школой, просто пытаются подверстать под модную терминологию.

Например, можно использовать искусственный интеллект для оценки качества образования. Идея замечательная. Но подтверждены ли алгоритмы, которые позволяют это качество проверить, или мы просто говорим: а здесь мы применили искусственный интеллект. И при этом не вкладываем в это понятие сути.

Большинство российских образовательных организаций не в полной мере готовы к использованию искусственного интеллекта, потому что нет полноценной архитектуры, качественно разработанных модулей.

—  Да, готов. Студенты могут использовать технологии искусственного интеллекта при подготовке выпускной квалификационной работы. Вспоминаю экзамены на Физтехе. Можно было пользоваться любой литературой, принести на экзамен любые учебники и справочники. Но тем, кто в течение семестра не учился, это не помогало. То же самое с искусственным интеллектом: им надо уметь пользоваться, а еще лучше – управлять им.

Искусственный интеллект должен быть помощником в образовательном процессе. Например, в системе СПО искусственный интеллект может применяться для обучения токарному делу или другим рабочим специальностям. А решать задачи высокого уровня он не способен.

—  В РосНОУ реализуется направление подготовки 09.04.03 «Прикладная информатика», профиль «Системы искусственного интеллекта». Вуз также является провайдером федеральных программ по подготовке профессионалов в области цифровых технологий, предлагает повышение квалификации в сфере ИИ в рамках программы «Код будущего». По окончании коротких курсов (250 академических часов) можно получить специальность аналитика данных или технического аналитика.

—  Отношение, безусловно, положительное. Надеемся, новая система будет отвечать интересам страны, общества и самих обучающихся, а её критерии будут коррелировать с критериями мировых рейтингов и, главное, мотивировать вузы на достижение конкурентоспособных результатов.

—  Результатом нововведения должно стать превращение крайне тяжёлой и напряжённой бумажной процедуры в некое подобие праздника для коллектива, поскольку административный и профессорско-преподавательский состав сможет уделять больше внимания реальной работе. Надеюсь, это будет процесс, который поможет университетам добиваться успехов в развитии науки и создании новых технологий.

—  Подавляющее большинство экспертов предлагало не вводить кардинально новые показатели, и для вуза этот переход будет достаточно плавным.

—  Это непростой вопрос. Бывший директор Европейского центра ЮНЕСКО по высшему образованию, экс-президент Международной обсерватории по академическому ранжированию и превосходству IREG Ян Садлак как-то сказал: «Если взять общее количество конференций, проведённых в сфере образования, то наибольшее их число было посвящено проблеме качества, но точно сформулировать, что такое качество образования, вряд ли кто может».
С моей точки зрения, объективные показатели качества образовательной организации – это уровень генерирования знаний и подготовки выпускников. По сути, это качество работы преподавателей со студентами и научно-инновационная деятельность.
Для меня яркий пример качества работы преподавателей и студентов – эксперимент, который провёл пятьдесят лет назад в Физтехе заведующий кафедрой общей физики С.П. Капица. Когда он был в США, ему показали подготовленный к печати учебник Ричарда Фейнмана. Вернувшись из поездки, профессор предложил студентам за час решить максимальное количество задач из учебника Фейнмана — кстати, для поступления в аспирантуру Стэнфорда, Принстона, MIT надо было решить пять таких задач за три часа (или три задачи за пять часов, точно не помню). Я решил за час 13 задач. Думал, это лучший результат, но оказался лишь четвёртым в группе. Вот подтверждение качества работы со студентами. В нашей стране физиков готовили лучше всех в мире, многие выпускники советских вузов потом уезжали на запад и делали там карьеру. Это и есть качество образования.
Что нам сейчас мешает развивать образование? Многие проблемы, которые напрямую не относятся к показателям качества. Прежде всего, 284-я статья Налогового кодекса РФ: доход от интеллектуальной и прочей собственности вуза не может превышать 10% от общего дохода. Это ограничение тормозит развитие научно-инновационной деятельности. У зарубежных вузов этот показатель достигает 50-75%.

—  Сначала скажу, чего не хотел бы видеть – вала бумажных отчётов. А обязательными должны быть чёткие и ясные критерии качества, которые показывали бы, что выпускник вуза готов к работе и умеет решать конкретные задачи.