Александр Юрьевич Панычев

—  Есть ряд безотлагательных решений, которые, на мой взгляд, должны быть приняты на федеральном уровне. Сначала о решениях из группы «скальпель».

Во-первых, необходимо расширить «узкое место» в части особенностей приема на целевое обучение в рамках статьи 71.1 Федерального закона «Об образовании в Российской Федерации». Речь идет о праве на прием на целевое обучение по образовательным программам высшего образования за счет бюджетных ассигнований федерального бюджета, бюджетов субъектов Российской Федерации и местных бюджетов. Надо понимать, что сегодня в ряде отраслей сложилась ситуация, когда по соответствующим специальностям и направлениям подготовки заказчики-работодатели не относятся к тому перечню организаций, который представлен в упомянутой статье. Например, на железнодорожном транспорте среди локомотиво- и вагоностроителей таких практически нет. При этом, в сегодняшних реалиях Правительство РФ определило финансовые обязательства и студента, и предприятия-заказчика, что снижает возможности злоупотреблений. Поэтому целесообразно вернуться к этому вопросу.

Во-вторых, надо также увеличить степень свободы и автономии вузов, в том числе за счет расширения перечня организаций, которым предоставлено право разрабатывать собственные образовательные стандарты. Речь не идет обо всех вузах, а только о победителях ряда конкурсов, например, «Приоритет-2030», «Передовые инженерные школы». Мы видим, как сегодня на самом высоком уровне принимаются решения о развитии проектов – «точек роста», «технологий превосходства» и подготовке специалистов под актуальные потребности в рамках, прежде всего, СВО, оборонно-промышленного комплекса или цифровизации. А вузы, работающие по этим направлениям в рамках исследований или стратегических проектов, далеко не всегда имеют право на разработку собственных стандартов.

В-третьих, как предмет, так и условия ряда конкурсов вызывают некоторые вопросы. Например, порой имеют место непрозрачность, неоднозначность при принятии решений и распределении средств поддержки, смена правил и приоритетов в ходе реализации, а также контрольно-надзорный прессинг, что формирует у профессиональной общественности негативное отношение к участию в конкурсах. Как положительные, так и отрицательные результаты участия в них должны широко представляться не только комиссиям и советам, но и широкой академической и профессиональной общественности. Например, ежегодные отчеты по вышеупомянутым конкурсам перед комиссиями и советами можно совмещать с форумами и выставками под эгидой организаторов конкурсов (Минобрнауки, Минпромторг и т.д.). Это повысит и прозрачность, и доверие к конкурсам. К тому же, обеспечит доступ потенциальных заказчиков и интересантов к их результатам (пусть и промежуточным), а также полезным практикам.

Что касается среднесрочной перспективы, то здесь следует активно формировать инновационную среду, способную к реализации полного цикла сопровождения и коммерциализации разработок. Учитывая позиции России в Глобальном инновационном индексе (ГИИ-2022), в том числе в динамике, очевидна острая проблема отсутствия инновационной среды, соответствующей уровню образования и готовности технологических решений. Если анализировать по компонентам индекса, то бросается в глаза высокая позиция нашей страны по человеческому капиталу и научным исследованиям и разработкам, несмотря на заверения чиновников о плохой подготовке кадров и качестве исследований. А вот рамочные условия для инноваций – то есть институциональные условия, законодательная база в данной сфере, предпринимательская среда и инфраструктура – слабые. Поражает, что использование инновационного потенциала в нашей стране – всего 61%! Нет реальной поддержки, стимулирования и льгот для инноваций на всех этапах жизненного цикла разработок. Институты развития неэффективны. И все это на фоне очередного призыва чиновников заниматься актуальными исследованиями и усилением контроля за бюджетным финансированием…

И самое главное. Невозможно развиваться с бюджетом выживания. Нормативное подушевое финансирование на практике отсутствует. Особенно пострадали университетские комплексы, в составе которых есть учреждения среднего профессионального образования. Разделение Минобрнауки на два министерства только ухудшило ситуацию.

И еще один момент, вызывающий негативные эмоции у всех работников сферы образования – по-прежнему высокая доля работы, связанной с отчетами, мониторингами, запросами. Пора вернуть главный приоритет потоку создания ценности! А отчетности – сдержанный минимализм.

Этого требует от нас и изменившаяся геополитическая обстановка. Сегодня, когда против РФ введено беспрецедентное число санкций, от отечественной высшей школы требуются специалисты и технологические решения совершенно нового уровня.

Высшая школа может и должна обеспечить необходимый уровень инноваций и человеческого капитала – «инженерного спецназа», способного решать задачи на фронтире технологического суверенитета. А для этого мало адресной поддержки, для игры «вдолгую» необходимо создание условий.

—  Идея правильная. Главное – чтобы реализация не подвела. Поэтому с надеждой…

—  – Мы ожидаем от нововведения существенного изменения подхода не только к оценке, но и к управлению качеством образования. За счет смещения акцентов с контролирующих и надзорных мероприятий на превентивные, в том числе через управление рисками.

—  Благодаря бессрочной аккредитации студенты будут уверены, что по окончанию вуза получат диплом государственного образца.
Но на смену периодической аккредитации должен прийти аккредитационный мониторинг. Возможные риски будут зависеть от тех критериев госаккредитации, той процедуры сбора и предоставления данных, которые еще планируется разработать и утвердить до 1 января 2022 года. Также хотелось бы, чтобы сбор количественных показателей не был связан с заполнением форм, а автоматически генерировался из мониторингов вузов и уже имеющейся статотчетности.
Включение субъективных показателей и мнений – это всегда риски и база для формирования псевдоистинных трактовок и выводов.

—  В ПГУПС внедрена и успешно функционирует не только модель внутренней оценки качества образования, но и система менеджмента качества. А ее современная модель хорошо коррелирует с идеей новой модели госаккредитации, в том числе через управление рисками. В этом плане внутривузовская система обеспечения и гарантии качества образования не претерпит существенных изменений.

—  Объективным показателем качества образовательной организации является трудоустройство выпускников.

—  Как уже отмечалось, это должны быть объективные, легко контролируемые показатели (критерии). К тому же, они должны подтверждать востребованность вуза абитуриентом, бизнесом и государством, отражать устойчивость развития.
Мы бы хотели увидеть в новом критериальном перечне госаккредитации показатели, предусматривающие интегральную оценку качества образования. Среди них:
доля выпускников, трудоустроенных в организации реального сектора экономики в течение одного года после завершения обучения;
соотношение студент/преподаватель, рассматриваемое в рамках укрупненной группы специальностей/направлений подготовки отдельно по уровням образования;
объем НИОКР на одного научно-педагогического работника;
доля научно-педагогических работников до 39 лет;
численность сотрудников из числа профессорско-преподавательского состава (приведенных к доле ставки), имеющих ученые степени кандидата или доктора наук, в расчете на 100 студентов;
объем средств, полученных от реализации дополнительных профессиональных программ;
удельный вес численности иностранных студентов, обучающихся по программам бакалавриата, специалитета, магистратуры, в общей численности студентов (приведенный контингент);
удельный вес численности студентов, принятых на целевое обучение на первый курс на очную форму обучения по программам бакалавриата и специалитета, в общей численности студентов.